Борис Херсонский - Кабы не радуга

Погружен в прозрачные воды и безопасный мрак,
я не знал, куда Макар телят не гонял, где зимует рак,
не знал, что было раньше – курица или яйцо
и что выражает душу – личина или лицо.

Нас учат в утробе ангелы, читая нам Тору, Коран,
святое Евангелие, мифы далеких стран,
где люди ходят нагими, как когда-то в раю,
так лучше, чем в новой шинели идти в едином строю.

Нас учат в утробе ангелы, но мы забываем урок,
эмбрион, свернувшийся в лоне, спит, как сурок,
обнимает коленки ладошками, не слыша заводского гудка
и лязга трамвая, доносящихся издалека,

ни пения матери, ни властного крика отца,
вернувшегося с работы, ни призывов борца
за общее дело из радиоточки в углу,
не видя зеленой мухи, проползающей по стеклу.

Мы рождались не вовремя, нас мало кто ждал тогда,
примус гудел, в трубах стонала вода,
оградившись от мира газетой, дед читал между строк.
Нас учат в утробе ангелы. Но мы забываем урок.

построив общество из подручного материала
на подножном корму чтоб не казалось мало
страна себя поднимала мало что понимала

возводила домны сколачивала колхозы
в тыл врагу отправляла с провиантом обозы
незримо смеялась сквозь проливные слезы

меняла границы охраняла границы
валилась в койку в позе вавилонской блудницы

по синему небу летали стальные птицы

роняли на землю бомбы вместо помета
склевывали ангелов не прерывая полета

на земле на каждом углу окно сатиры доска почета

на каждой площади тройка ленин сельмаг пивная
бежит мальчишка бутсой бутылку пиная
в избушке на курьих история спит стеная

какие сны ей привиделись неужели
все те же поля и реки темные ели
работа что ждет не дождется конца недели

неужто печать в углу казенной бумаги
неужто славное войско деды и салаги
неужто зампреды министры завмаги

неужто бронированные автомобили
неужто дед хасан говорят убили
неужто дивные дива славные были

или может святые молящие о пощаде
или разбойники затаившиеся в засаде
или мир подневольный как хищный зверь в зоосаде

Бегущая по волнам. Сидящая на берегу.
Стоящая у плиты. Готовящая рагу.
Молотые коренья добавляющая в уху.
Верящая в привидения и прочую чепуху.

Бегущая от себя. Стоящая на своем.
В огромное зеркало глядящаяся, как в водоем.
В нем отражается лес и синева небес.
Но видит она лишь морщины и лишний вес.

Сидящая на диете. Стоящая в очередях.
Утром тело в халате, голова в бигудях.
Запахивающая пальто. Спешащая по делам.
В десятке шкафов хранящая всякий хлам.

Встречающая мужчину. Ложащаяся в постель
с чувством, как будто в стенку с визгом вставляют дрель.
Вынашивающая во чреве. Торгующаяся за гроши.
Выключающая свет. Даже внутренний свет души.

рельсы выкорчеваны из мостовой
трамвайный маршрут упразднен
на перекрестке стоит постовой
качает ветвями клен

потому что ветер сегодня с утра
сильнее чем был вчера

вдоль по улице гонит обрывки бумаг
шляпу с чьей-то дурной башки
открытку желаю всяческих благ
поздравительные стишки

потому намечается праздник труда
гудят наверху провода

к зарплате прибавка рублей двадцать пять
к воскресенью добавят два дня
вот только ветер никак не унять
в гастрономе опять толкотня

и взвешена сельдь иваси на весах
как наши грехи в небесах

в старость входим как в воду уж так холодна
что остается быть еще холодней чем она
хорошо пока достаешь ногами до дна

но дно из-под ног уходит крутой наклон
гонит к милому берегу волны порывистый аквилон

на голубом небосводе ни одного пятна

о если б на совести так же но не судьба
терновый венец не сдуешь как прядку волос со лба
далеко впереди пароход с красной полоской труба

и ангел-хранитель младенец крылат и глумлив
сверху глядит на твой безнадежный заплыв