Юнна Мориц - Стихотворения

В щипцах, леденящих, как светский успех,
Сочельник трещит, словно грецкий орех,
И встал на дыбы электрическим мех,
Кремируя снега скорлупки.
Тут самое время — язык проглотить,
На землю спуститься и ель нарядить.
Но трубная медь, но бумажные трубки
Преследуют грудь, и грозят пригвоздить,
И требуют мужеством свежим платить
За место в летящей голубке!

Я с гениями водку не пила
И близко их к себе не подпускала.
Я молодым поэтом не была,
Слух не лелеяла и взоры не ласкала.

На цыпочках не стоя ни пред кем,
Я не светилась, не дышала мглою
И свежестью не веяла совсем
На тех, кто промышляет похвалою.

И более того! Угрюмый взгляд
На многие пленительные вещи
Выталкивал меня из всех плеяд,
Из ряда — вон, чтоб не сказать похлеще.

И никакие в мире кружева
Не в силах были напустить тумана
И мглой мои окутать жернова
И замыслы бурлящего вулкана.

Так бог помог мне в свиту не попасть
Ни к одному из патриархов Музы,
Не козырять его любовью всласть,
Не заключать хвалебные союзы,

Не стать добычей тьмы и пустоты
В засиженном поклонниками зале…
Живи на то, что скажешь только ты,
А не на то, что о тебе сказали!

И колокол в дупле часовенки пустой,
И ослик с бубенцом, подвязанным под грудь,
Внушали мне любовь своею красотой,
Виднелись на просвет, просматривались вглубь.

Вокруг питался юг безумствами долин,
В саду среди хурмы шумела чайхана,
Валялись на земле лимон и мандарин
И бесподобный плод с названьем фейхоа.

Вознаграждался труд лихвой фруктовых груд
И умноженьем стад, идущих прямо в ад,
В жаровню, на костер, на свой девятый круг,
У них загробный мир — огромный комбинат,

Их сок и жир течет, и начат новый счет,
Прекрасный, сладкий дым уносится в трубу,
И хочется свобод, и к жизни так влечет,
Что никакая муть не омрачит судьбу

Пускай устройство дней совсем оголено —
До крови и костей, до взрыва Хиросим, —
Продли, не отпускай! Узнаешь все равно,
Что без моей любви твой мир невыносим.

День насытился страстями,
Над квартирой спит квартира.
Небо звездными кистями
Оплело ограду мира.
Сторожа гремят костями.
На бревне вздыхает пара.
Гамлет — пьян, бредет с гостями,
На груди бренчит гитара, —
Он рычит, что это-лира.
А над ним-как на смех! — Лира,
Несгораемая дура,
Мерзнет в облаках от жара, —
У нее-температура,
У гитары — синекура.
Плачь, гитара! Плачь, гитара!
Окати ведром эфира
Воздух душного бульвара.

Что за варварская мера:

Отрицать, что ты — не лира!
Вздрогни! Кто кому — не пара?
Этот спор решит рапира!
Потому что в лапах вора
Обе, лира и гитара,
Смехотворны, словно помесь
Будуара и амбара.
Плачь, гитара! Плачь, гитара!
Окати ведром эфира
Воздух душного бульвара,
Но не плачь, что ты — не лира!

Вот воздушными путями
Погромыхивает хмара,
Как фигура Командора.
И кудрями трубадура
Извивается над нами
Электрическое пламя —
Жуткий ливень хлынет скоро!
Плачь, гитара! Плачь, гитара!
Окати ведром эфира
Воздух душного бульвара,
Липового коридора, —
Воздух, мучающий сердце,
Словно кофе Эквадора!

Древность дышит новостями:
Например, губа — не дура,
Не создай себе кумира,
Целое не мерь частями,
Прочее — литература!
Ах, как люто мерзнет лира
В час, когда в котле бульвара
Задыхается гитара
И с хрипением пускает
Изо рта пузырь повтора:

Плачь, гитара! Плачь, гитара!
Окати ведром эфира
Воздух душного бульвара.

Плачь, любимица трактира!
Плачь, красавица базара!
Плачь, кормилица фольклора!

А если тело ленится пахать
И, как младенец сытый, бьет баклуши, —
Душе придется с голоду сдыхать,
Отбросы жрать, другие грабить души.
Вот почему я не хожу в ряды,
Где барствует высокое паренье,
Осанка для заоблачной езды,
Ухоженное ленью оперенье.
Ведь если тело ленится пахать
И, как младенец сытый, бьет баклуши, —
Душе придется с голоду сдыхать,
Отбросы жрать, другие грабить души.
Вот почему я не сижу в кругу,
Где пустозвонство барствует в обнимку
С отвагой лживой, наводя тоску
Своей готовностью нырнуть в любую дымку.
Ведь если тело ленится пахать
И, как младенец сытый, бьет баклуши, —
Душе придется с голоду сдыхать,
Отбросы жрать, другие грабить души.
Вот почему я не лечу на свет,
Пылающий в очах нечистой силы,
С ума сводящей свистом праздных лет,
Ленивой, праздной пряностью могилы.
Ведь если тело ленится пахать
И, как младенец сытый, бьет баклуши, —
Душе придется с голоду сдыхать,
Отбросы жрать, другие грабить души.
До встречи! В тех прозрачных облаках,
Где в валенках летают и в галошах,
Зимой — в пальто, а летом — в пиджаках,
Травой и незабудками заросших.
До встречи! На ветвях среди небес,
Где, выхолостив память как подстрочник,
Мы все узнаем настоящий вес
Того, что нам сгибало позвоночник
И было телом — вьючным, ломовым"