Юнна Мориц: И в чёрных списках мне светло

В приличном обществе, которое свободно?…
В приличном обществе бомбёжек и блокад,
Переворотов, упакованных в плакат
Свободы — разгромить кого угодно?
В приличном обществе, где гадит гегемон?
В приличном обществе законно зверских пыток?
В приличном обществе, где ужаса избыток —
Величья гегемонского гормон?
В приличном обществе, где неприлично быть
Россией?… В этом обществе отличном?…
Нет, лучше в обществе я буду неприличном,
Чтоб ваши правила приличия забыть!

Ах, девушка Крылов, я обожаю слушать
Наивной чистоты твоих историй слог:
«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать! —
Сказал — и в тёмный лес Ягнёнка уволок».

Ягнёнок виноват, что всеми движет голод,
Что всюду — тёмный лес, где волчий трибунал.
Ах, девушка Крылов, ты вечно свеж и молод,
Все новости — старей, чем твой оригинал.

Ягнёнок виноват, что вкус его прекрасен,
Что он не улетит, поскольку не пернат,
Что волк любого съест, кто с волком не согласен
И ходит без ружья, патронов и гранат.

Но вечно нет ружья у вкусного ягнёнка,
Ему запрещено оружие иметь.
Ах, девушка Крылов, ты чувствуешь так тонко
Прозрачной простоты коварную комедь:

«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать! —
Сказал — и в тёмный лес Ягнёнка уволок».
Ах, девушка Крылов, твой мир нельзя разрушить, —
Он девственно правдив и сносит потолок.

Империя времён упадка
Роскошна снегом и листвой,
Пьянят которые так сладко,
Как свет живой из тьмы живой.

Империя времён упадка
Небесной роскоши полна
По воле высшего порядка,
Где солнце, звёзды и луна.

— Скорей бы, евроазиатка,
Ты развалилась на куски,
Империя времён упадка! —
Вопят ей злые дураки.

— Империя времён упадка! —
Орут злорадники, дразня.
— Империя времён упадка,
Тебе — конец!.. А где резня?!.

Империя времён упадка
Всё это слышит, не забудь,
Уж лет, примерно, два десятка, —
Злорадной жути крестный путь!..

На ковриках молились мусульмане,
Их очередь текла на самолёт,
Текли народы в мраморном тумане,
Где гул и плиты, скользкие как лёд.

На ковриках молились мусульмане
В одеждах белых… Было мне видать —
Они, молясь, держали расстоянье,
Достаточное, чтоб не опоздать.

На ковриках молились мусульмане,
Я двигалась за этой белизной.
В глубоком историческом кармане
Был ужас их господства надо мной.

Но чьё господство, кроме Господа, над нами,
Где гул и плиты, скользкие как лёд?…
Господь един для всех, в его программе
Нет мусульман таких, чтоб гробить самолёт.

На ковриках молились мусульмане.
Со мной играло в небе их дитя,
В глубоком историческом кармане
С моей бумажной лодочкой летя.

Тогда говорили на другом языке,
Другими смыслами слов,
Интонации были другими в реке
Речи, больше узлов
Связи, способов передать
Сущности вещество,
И никому себя не предать,
И не предать никого.

Знали, что рифмы давно не в ходу
Там, где расцвёл прогресс,
Только у маленьких в детском саду
К рифмам есть интерес,
У меня он тоже, и до сих пор
В этот детский хожу я сад —
Сквозь огромный с помойками
Взрослый двор,
Где язык волосат.

Волосатым общаются там языком,
Волосатыми смыслами, числами,
Языка волосатый катают ком,
Хохоча анекдотами кислыми.
А я за ручку веду себя в детский сад
Речи, где на другом языке
Другими смыслами слов косят
Глаза листвы, отражённой в реке.

Когда ослеп отец, я с ним, бывало,
За хлебом шла к прилавку продавца.
Потом глаза я крепко закрывала,
Бродя по улицам, как слепота отца.

Мне открывалась бездна тайных зрений.
Я превратилась в космос, полный глаз.
Столбы, деревья и кусты сиреней
Преподавали этот мастер-класс.

Откуда столько переломов носа
И остальных костей из областей,
Которые в ответ на суть вопроса
Листвою глаз приветствуют гостей?…