Юнна Мориц - Стихотворения

Балет — искусство поз,
Поэзия — иное…
На улице — мороз,
И мой сурок со мною.
В Европе расцвела
Магнолия и пахнет,
В России — снег и мгла,
И колокол распахнут.
Копаясь, как в добре,
В помойном баке с пищей,
Лохматый том Рабле
Выуживает нищий
И, подмигнув — кому? —
Находку из помойки
Кладет себе в суму,
Где много птицы-тройки.
Багаж его дорос
До знанья тех предметов,
Что ставят под вопрос
Всю Фабрику ответов,
А Фабрика поет
И пляшет под фанеру,
И дуракам дает
Поцеловать Химеру!..

Камена прекрасная крутит романы
И выскочек бесит, как сок белены.
Тщеславные юноши с нею жеманны,
Завидуют славе и славой больны.
Они сочетаются с нею на фото,
Строчат дневники, а поздней — мемуар.
Она выдает им себя за кого-то,
Кто — мрамор и юмор, Хайям и Омар.
Стройна и легка, словно гибкая ветка,
Листвясь над пирушкой во время чумы,
Она предсказует им зорко и едко
Их жадную взятость у ней же взаймы.
Играть они примутся в жадные игры,
Оттачивать стиль и лавруху жевать.
Как много руна золотого настригли
С охотницы этой над Данте дремать!
Но ей не потребно столь потное дело,
Как лавры жевать и оттачивать стиль…
Ей ведома страшная тайна предела,
Где высший порядок — музейная пыль.

Тут всех на старость повело строчить донос:
Не той красы у ней власы, коленки, нос,
А также зубы, — и пора ей в гроб со сцены.
Да что вы знаете о прелестях ее,
О тайных силах, презирающих нытье
И вашу книгу жалоб?… Драгоценны
Ее мгновенья, а тем более — года!
О старости, возлюбленной — о да! —
О ней, красавице, я говорю, играя
С ее подругами — со стайкою камен,
И в нежный возраст их впадаю без подмен,
Как та река, что в край течет из края…

Дивный какой я зверь —
Весь в золотом руне.
Шкура моя в цене —
Завтра, вчера, теперь!..
Мимо идут потомки
В шапках, сделанных из меня.
Их красотки стройны и тонки
В шубах, сделанных из меня.
…Снег на исходе дня
Делается небесней.
Кто-то промчался с песней,
Сделанной из меня.

А я, с каменами гуляя чаще многих,
Не удивляюсь, что у них извечно в носке
Одни и те же платья и прически,
Божественно простые, как листва,
Не знающая моды и фасона,
Как свет, в листве скользящий невесомо…
И не способны эти божества
Нуждаться вовсе в новизне наряда
И стрижки, за собой следить как надо
Для взятья там чего-нибудь еще —
Зачем? — всего достаточно каменам,
Они в сандалиях, они в обыкновенном,
Они над бездной подставляют мне плечо.

Великих нынче — словно блох в ночлежке,
Куда ни плюнь — великий человек,
Есть семьи, где по пять великих членов,
Великие младенцы там пищат,
Великие к ним ходят почтальоны,
Великие приносят телеграммы,
Великие им письма от великих.
Какое счастье — быть не в их числе!..
Быть невеликим в невеликом доме,
В семействе невеликих человечков,
С любовью — не крупнее земляники,
С букетом мелких полевых цветов,
С малюсенькой звездой в окне вечернем, —
Я в данный миг подмигиваю ей,
Насвистывая песенку-малютку.

Игра не стоит погребальных свеч.
Едва успеешь в гроб глазурный лечь, —
Уж тут как тут вовсю идет примерка
Твоей судьбы на каждое бревно,
Которое само себе равно,
И твой покрой на нем глядится мелко.
Ты — ватник, фрак, охапка барахла,
Тебя напялить может хоть метла,
Чтоб небеса мести на том участке,
Где огурцы искусства таковы,
Что желтизна их клянчит синевы
Для полученья огуречной краски.
Ты пущен с молотка, о том и речь.
Игра не стоит погребальных свеч,
И суеты вокруг себя, и спешки
На торжества посмертные свои,
На те концерты "пушкинской струи",
Где ложь воспоминаний — хуже слежки.
Кто виноват?… Что делать?… Против лома
Приема нет и в штате Оклахома.
Тебя за ручку тащат школяры,
Футболят, на тебе съезжают с горки…
Прощай! забвенье лучше и задворки,
И уличная песня для дыры.