Юрий Кузнецов - После вечного боя [стихи]

Блистая подлым обществом скелета,
Бежал герой, меняя части света,
Как гордая красавица перчатки.
И вот он очутился на Камчатке.
Туманы океанской синевой
Дохнули неприветливо и жутко.
— Похоже, метр, я слышу волчий вой.
Откуда бы?
— Из моего желудка!
— Ну ничего. Сейчас наловим рыбы.—
И встал он у обрыва на краю,
И в Тихий океан пустил струю —
Дрожь пронеслась по океанской зыби.
И по струе — один дурней другого —
Пошел лосось наверх до Чистякова.
Уже успел он груду набросать,
Как слышит голос:
— Рыбку ловишь, зять?
Глядит: за ним Ахримчик налегке
Стоит с ружьем, и палец на курке!
И говорит:
— Давай обратно, зять.
И рыбки не забудь с собою взять!
Пойдем, француз,
ужо найдется место.
Да выпиши из Франции вина!
Встречай гостей, родная сторона!
Поплачь, поплачь, любезная невеста!
Ты солнышком для батюшки стояла,
Ты месяцем для матушки сияла,
Как зеркало, сестричек отражала,
Да времечко недоброе нашло.
И солнышко за месяц схоронилось,
И зеркало заветное разбилось,
Водицей в разны стороны ушло.
Чужая воля свищет на дубу,
А чья она,
спроси свою судьбу.
Не ворон ли махнул своим крылом
И белый свет затмил одним пером?
Без радости ты ленту повязала,
Без сладости ты губы искусала…
Куда глядит победная краса?
Она глядит за темные леса.
Одна слеза
за гору покатилась,
Другая
из-за лесу воротилась
И молодца с собою принесла.
Он на крыльцо высокое ступает —
Крыльцо в сырую землю утопает,
Дверной косяк восходит в небеса.
Мешок лососей за его плечом,
А твой отец идет за ним с ружьем,
А за отцом несется пыль столбом,
А в столб-от иностранец заключен.
Ой, не шуми, порубленная роща!
Не причитай, возлюбленная теща!
Ты лучше топни с пятки на носок.
Вода выходит замуж за песок.
Как тот песок без имени и роду
Перемешает молодую воду.
На злат песке от голубой воды
Останутся узорные следы.

Ударил час. Жених с невестой сели.
И пальцы их ласкались под столом,
Как голуби.
Поигрывал ружьем
Внимательный Ахримчик.
Розовели
Туманные лососи. Стол блистал
Вином и славой. Каждый гость летал
В самом себе и около. Невесте
Уже воздали по уму и чести.
И первый приснопамятный свояк
На счастье жениху швырнул пятак
О двух орлах (Читатель, ты заметил:
Монета эта выплыла не вдруг!),
Второй свояк вручил билет на юг,
А компас подарил, конечно, третий,
Четвертый — необъятную перину,
А пятый — ренессансную картину,
Шестой — магнит, а шкуру льва — седьмой,
Карманный штопор подарил восьмой,
Девятый — сборник мудрых изречений,
В котором блеск и наглость измышлений
Приятны, но темны по существу,
Десятый — отворотную траву,
Последний натащил какой-то вздор:
Отбойный молоток, фонарь, багор,
Рабле — осла, а тесть — пустое место,
А теща — вздох: дар божий, как известно.
Одиннадцать отпетых свояков
Ему кричали:
— Полно, Чистяков! —
Стакан был пуст, но пил он из него.
Позарился Ахримчик, как ни странно:
— Дай отхлебнуть из твоего стакана!
— Ты слишком слаб и пей из своего! —
Прошла неделя… Видит бог, прошла,
Но не дошла до нашего стола.
Сарынь на кичку!
Дом гулять пошел
По комнатам, а стены — через стол.
И встретила под окнами рассвет
Уступчивая русская беседа:
«Опохмелиться б надо». — «Водки нет».—
«А спички?» — «Есть».
— «Так подпалим соседа!»
И расходились гости удалые…
— Не поминайте лихом, дорогие!
Однако лихо кончилось мое,
Пора повесить доброе ружье! —
Примолвил тесть, очами поводя,
А на стене — ни одного гвоздя.
Был сатана об эту пору весел
И выставил свой палец из стены.
— Прекрасный гвоздь, и нет ему цены! —
Сказал Ахримчик и ружье повесил.
Заторопился Франсуа Рабле.
— Куда? Али не густо на столе?
— Пора домой! Во Францию. Толкни!
— Ну коли так, учитель, извини! —
И поклонился молодецкий взгляд,
И метру дал пинка под самый зад.
И метр летел от этого поклона
До самого родимого Шинона.

Ахримчик молодому, как известно,
В день свадьбы подарил пустое место.
Прошелся по участку Чистяков,
Плевком достал до самых облаков,
Вторым плевком — до самого заката:
— И правда, это место пустовато.
Тут не хватает яблони… На юг!
…На станции с названьем «Мы гуляем»
Я встретил Чистякова с попугаем.
Итак, поэма описала круг.
Но дальше.
Поезд был, как видно, скорый,
Проснулся Чистяков и видит: горы!
— Куда я еду? — пал он с верхней полки.—
И где мои родимые проселки? —
И с нижней полки отвечал сосед:
— Мы на Кавказе, где проселков нет.—
Кавказ открылся взору Чистякова,
Он возмутился:
— Ну и поезд, друг!
Тут даже полки едут бестолково:
Одна на Север, а одна на Юг!..—
Шашлык шипит под вечными снегами,
Да вон стоят и четверо с деньгами.
Никак узнали! Вон его жена!
— Аи! Аи! — позвал он из окна.
— Иа! Иа! — осел его поправил,
Но мало удовольствия доставил,
Поскольку дал понять со стороны
Ослиный образ в имени жены.
— Дорогу! — обезумел Чистяков
И горы растолкал — и был таков.
Пришел домой — ногами полон рот.
Ахримчик не открыл ему ворот.
— Не минул день, а полночь на Руси.
Почто один?
— Ты у осла спроси.—
Осел молчал.
Догадка посетила
Ахримчика: — Тебя, никак, замстило!
Так, говоришь, их четверо?
— Не знаю.
Однажды я их видел ввосьмером.
— Ну погоди!
Ужо пересчитаю! —
И кинулся Ахримчик за ружьем,
И с пальца хвать, а палец обкрутился
И показал ему огромный шиш.
Но этим русский глаз не удивишь.
— Следи за домом! — крикнул тесть и скрылся.
Зять заскучал, в постылом доме тесно,
И кинул семя на пустое место.
— Коль нет стены, о ветер обопрусь,
Коль нет жены,
так яблока дождусь! —
Вот из земли открылся на Восток
Приземистый уродливый росток,
И ногу об него сломал прохожий,
Сбежалась любопытная толпа.
— На яблоню как будто не похоже…
А что Кавказ?
— Пальба идет, пальба.
Загнулся попугай у Чистякова,
Да и гаданье было бестолково:
Мерзавец оказался просто слаб,
Из семечка-то вырос баобаб!