Юрий Кузнецов: После вечного боя [стихи]

— Что дальше? — в день рожденья говорят.
О яблоке он вспомнил в день рожденья.
А посему залез в соседний сад,
Но от собаки не было спасенья.
Едва он сзади скверный лай услышал,
Махнул ногами прямо на забор.
Но пес некстати оказался скор,
Спустил с него штаны,
а это слишком!
И задница залаяла на пса,
В свидетели беру я небеса…
И что же пес?
Он сдох от удивленья
В двенадцатом часу, под воскресенье.
Вернулся Чистяков с открытым ртом
И позабылся очень странным сном:
В рот ноги — покатилось колесо!
И не понять, где зад, а где лицо.
Или оно само себя глотает,
Или оно само себя рожает.
«Прекрасный сон! — подумал Чистяков.—
Но мне сулит остаться без зубов.
Ведь я что ни увижу, то хватаю,
А что хватаю — целиком глотаю».
И поразила глубиной его
Простая мысль: чревато ничего!

И он проникнул в школьный кабинет,
Где созерцал задумчиво скелет.
— Чем занимался? — молвил он скелету.—
Сидел в дыре или гулял по свету?
Ты здесь свидетель или часовой?..
Дай окроплю тебя живой водой.
А вдруг воскреснешь! Это выйдет штука!
Заговоришь, поди, стервец… А ну-ка! —
Он на скелет свою струю направил…
— Благодарю! — скелет проговорил
И перегаром воздух опалил.—
Я ожил!
Ну, меня ты позабавил!
Не бойся, не соскучишься со мной.
Кого я вижу за твоей спиной? —
Тут оглянулся Чистяков и замер:
Типун-педант!
— С раскрытыми штанами?
И это школа?
Невозможный век!
Откуда этот голый человек?
— Я Франсуа Рабле!
— Какой позор!
Милиция!
— Да ты, однако, скор!
Снимай костюм! Живей! А ну! Размер
Хотя не мой, на первый раз сгодится.
Вот так… Пойдем, школяр! Хочу напиться.
А ты прикройся фразой, лицемер!

Осел учил сомненью. Чистяков
Был из числа плохих учеников.
Но мир, как нам история гласит,
Плохим ученикам принадлежит.
И хлопнул дверью он через мгновенье,
Мелькнул, вползуба песенку свистя,
И сел за стол в бывалом заведенье
С названьем «Три синицы, два хвоста», —
— Скелет, — он молвил, озирая зал,—
Ты иностранец?
— О!
— Я так и знал:
Я русского скелета не встречал.
Официант! —
Возник официант —
Не уловимый глазом вариант
Отсутствия и свойства «Что угодно?».
(Не то еще бывает на земле.)
— Что? Что? — переспросил его Рабле.—
Яичница? Селедка?
Превосходно!
Еще сюда петрушку, базилик,
Чеснок, горчицу, перец — посолить
И растолочь.
Достать бутыль, добавить
Оливкового масла, и вина,
И уксуса.
Перемешать до дна.
Готовое на три часа поставить,
Опять взболтать. И подавать. Но это,
Запоминай, не все, а часть секрета.
Еще сюда нарезать сельдерей
И зелень, посвежей и посырей,
Перемешать и взбить, на час поставить;
Грибами маринадными заправить,
Взять яблок, шпига, ветчины — залить
Сметаной и петрушкой притрусить.
А дальше прейскурант: сыры и яйца,
Мясной бульон, два-три-четыре зайца,
Ортезский суп, бретонский антрекот,
Бордосскую баранину, индейку
По-рыцарски. Лягушку, канарейку…
Да чтобы тварь сигала прямо в рот,
Что дичь была с кровинкой и без крови!
Держи всегда закуску наготове,
Потоньше ароматом и соцветьем.
И что-нибудь придумай на разбег!
— Так, так. Вы иностранец?
— О!
— Заметим.
А что желает юный человек?
— Быка! — был отзыв.
— С хреном. Целиком!
— Заметим. А из выпивки, к примеру?
— Вина, вина!
Шампанского со льдом!
Аи, Аи, Аи, коньяк, мадеру.
Неси абсент, тащи портвейн, кагор,
Ямайский ром, анисовый ликер,
Спирт, сливовицу, брагу, пиво,
Любую дрянь последнего разлива
И что-нибудь такое на досуг!
— Прекрасно!
Что желает юный друг?
— Чем утолить юнца? Он жаждет смерти!
Нет крепче ничего на этом свете.
— Куда ни шло,—
ответил Чистяков,
Последний на земле из школяров
Пустой стакан перед собой поставил.
— Вот мой стакан! — сказал и против правил
Дерзнул на глубину, на ничего.
Стакан был пуст, но пил он из него!
В один присест перевозмог быка,
Не дрогнула геройская рука.
Прислушался.
Индейкой помавая,
Учитель разглагольствовал:
— Поверь,
С когтями в этот мир приходит зверь.
А человек есть тайна мировая,
Он нагишом является на свет,
Жена прикрыта только словом «нет».
— На станции,—
школяр ему заметил,—
Старуху с парикмахером я встретил.
Позволь сказать, четвертого числа
Старуха человека родила.
— И что же, друг? —
Рабле не шевелился.
— Тот человек с оружием родился! —
Рабле молчал: он костью подавился…
— Официант, щипцы!
Уже не надо?
Он проглотил?.. Подать быка, досада!
Один чурбак? А кроме чурбака?
Осталось только место от быка?
Ну так чурбак!
И заодно топор!
Все съем…—
Как вольный вихрь, не зная цели,
Взрывал пласты застольный разговор.
Три года и три дня они сидели,
И заскучал немного Чистяков.
Стул затрещал, и молодец смекнул:
— Одно из двух: иль подменили стул,
Иль я отяжелел от топоров.—
Стаканом вышиб дверь и был таков.