Расул Гамзатов - Аттестат зрелости

— Не сидеть же ему под дождем, — чуть не плакала Шахри.

— Ладно, — решительно воскликнула мать, — так и быть, переночует у нас. Подержи-ка его, пока я отворю ворота.

Меня, как током ударило, когда Шахри обхватила мои плечи. Теперь уже не было никакой возможности выйти из этой дурацкой роли. Да, честно говоря, она мне чертовски нравилась, эта роль неудачливого выпивохи, заплутавшего в чужом ауле. Если Шахри всегда так заботливо будет меня обнимать, я, пожалуй, пойду в актеры Аварского театра.

— Пойдем, сынок, — устало вздохнула Кусун и поволокла меня с помощью Шахри, как мешок муки с аульской мельницы.

Я не сопротивлялся. Я плыл по течению счастливой случайности, которая выпала мне за все мои минувшие страдания.

— Вах! Да он промок, как теленок, угодивший в речку, — всплеснула руками Кусун, когда в комнате зажгли лампу.

Я все еще прикидывался ничего не соображающим болваном и медленно раскачивался из стороны в сторону.

— Да он же может простудиться, — запричитала Шахри, стягивая с меня проклятые сапоги…

О, долгожданная любовь!.. Дороги, ведущие к тебе, так трудны. Много раз меня сбрасывали с крыши, и река уносила меня, и в огне я горел не однажды. Но все это сущие пустяки по сравнению с тем мелким ахвахским дождиком, который я не смогу забыть никогда.

Я не забуду, как Шахри ловкими движениями стащила с меня мокрый пиджак из кармана которого торчала районная газета с моими раскисшими стихами. Я не забуду и ту пронизывающую дрожь, которая пробежала по моему телу, когда Шахри смущенно стелила мне постель.

— Я пойду, а ты, недотепа, сейчас же раздевайся и засыпай.

— Угу, — мрачно буркнул я, широко открывая глаза. Необходимость притворяться отпала с уходом любимой. Я лениво стащил заляпанные аульской грязью штаны, из кармана которых шлепнулась на пол маленькая рыжая лягушка, неведомо как там очутившаяся. Я брезгливо отшвырнул ее ногой и, сбросив одежду, нагишом забрался под ватное одеяло Шахри. О, каким жарким мне оно казалось тогда…

Вскоре я погрузился в то удивительное состояние, к которому можно подобрать только один точный эпитет — райское. Через едва приоткрытую дверь мне было видно, как в соседней комнате блестит огонь в очаге, возле которого стоят мои сапоги, как два озябших ребенка. Мне было слышно, как где-то рядом льется вода, звонкой струйкой ударяясь о дно медного таза. Шахри уже успела простирнуть мои брюки, и теперь они висели на веревке, напоминая канатоходца. Да и сам я чувствовал себя канатоходцем, который, оступившись, свалился с троса. И все-таки в моем сердце ликовала радость, ведь я находился в доме Шахри.

Закрыв глаза, я стал мечтать, что так будет всегда. Я представлял города и страны, в которых мы побываем вместе с любимой, и уже было начал засыпать, как вдруг неожиданно распахнулась дверь, и в комнату влетела Шахри.

— Тебе ничего не нужно?..

— Нет, Шахри, ничего…

— Дождь прекратился. Окно открыть?..

— Как хочешь, Шахри, мне все равно…

— А вдруг будет холодно?..

— Я из Цада.

— Ах, а я чуть не забыла об этом, — усмехнулась она, открывая окно настежь.

— Спит аул… — вздохнула Шахри мечтательно.

— И молодые?..

— Не знаю. Спокойной ночи, — строго сказала она и вышла из комнаты так же неожиданно, как и вошла. — Спокойной ночи, — прошептал я ей вслед, про себя добавив множество замечательных эпитетов к ее имени (золотая моя, бесценная, черноокая и сизокрылая голубка Шахри!)

Грустная и счастливая ночь. На грани, где эти чувства слились воедино, я сладко задремал… Но в этот миг возле моего окна раздался скрип сапог и послышался негромкий разговор, переходящий в шепот. Шум усиливался. Наверное, и Шахри услыхала его, потому что незаметно юркнула в мою комнату, думая, что я уже сплю. Я притаился…

В своих стихах я много раз описал этот замечательный обычай ахвахцев. Когда аульские парни спорят меж собой, к кому благосклонна их избранница, они приходят к ее дому и бросают в распахнутое окно свои разношерстные шапки. Девушка оставляет шапку того, кто мил ее сердцу, а остальные вышвыривает обратно. И мне нередко приходилось стряхивать пыль с моей коварно отвергнутой кепки. Этот ахвахский обычай я бы порекомендовал всему миру… Однако, как ни печально, он исчезает уже и в Ахвахе. Современная любовь говорит на ином языке…

Но в ту незабываемую ночь хмельные и влюбленные парни столпились возле сакли Шахри, бросая поочередно свои шапки в окно. Разными были эти головные уборы, ведь время переменило вкусы аульских парней.