Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Сенатор
(дамам)
А все же менуэт вы кинули напрасно.
(Видя, что оказывают помощь г-же Роллисон.)
Убрать ее, убрать! Ей можно там помочь.
Несите!

Ксендз Петр
К сыну?

Сенатор
Пусть, но уберите прочь!

Ксендз Петр
Еще не умер он. Прошу позволить с нею
И мне пройти к нему.

Сенатор
Хоть к черту, но скорее!
(Про себя.)
Так доктор мертв! Ах, ах! Но c’est inconcevable!..
Ксендз предсказал ему… А, каково? c’est diable! [100]
(Обществу.)
Ну что ж тут страшного? Весной не редкость тучи,
И гром, и молния. Обыкновенный случай!

Советница
(мужу)
Нет, страх есть страх! Пускай то был обычный гром,
Я все ж немедленно покину этот дом;
Твердила я: детей вам трогать не пристало.
Хоть без вины он бил евреев — я молчала;
Но дети!.. Бог его убил рукой своей!

Советник
Вот глупости!

Советница
Пойдем! Мне дурно. Ну, скорей!

Сенатор
(смотря вслед разбегающимся)
Проклятый доктор! Жил — мне досаждал немало,
Подох — так разогнал гостей в разгаре бала.
(Пеликану.)
Voyez, как смотрит ксендз, voyez, quel oeil hagard;
Престранный случай, да, un singulier hasard! [101]
Послушай, мой отец, твои ли это чары?
Как ты предвидел гром, орудье божьей кары?

По правде говоря, наш доктор был неправ,
По правде говоря, он действовал сверх прав.
On aurait fort à dire [102]— блюди господне слово,
И не сведет тебя никто с пути прямого.
Ну что же, ксендз? Молчит… молчит, повесил нос.
Нет, выпущу его: on dirait bien des choses!.. [103]
(Задумывается.)

Пеликан
Ха! Если б следствие опасностью грозило,
Так этой молнией нас первых бы сразило.

Ксендз Петр
Две старых повести на память мне пришли…

Сенатор
(с любопытством)
Про гром? Про доктора? Давай!

Ксендз Петр
Две старых были.
Однажды путники селеньем проходили,
Остались на ночлег и под стеной легли.
Средь них убийца был. И ночью ангел божий
Злодея разбудил: «Скорей вставай, прохожий,
Стена обрушится». Так был злодей спасен.
Других он не будил, и смертью стал их сон.
И грешник господу вознес благодаренье
За то, что пощадил господь свое творенье.
Но божий ангел так сказал: «Велик твой грех, —
Погибнешь всех поздней, зато позорней всех».

Другая притча есть: в былые дни Востоком
Владел могучий царь. Его в бою жестоком
Осилил римский вождь. Казнив его рабов,
И сотников, и всех начальников полков,
Он будто сжалился над пленником державным:
Оставил жизнь ему и полководцам главным.
Возликовали те и стали славить Рим,
Твердить: «За милость мы вождя благодарим».
Но воин римский им сказал: «Вам веселиться,
Поверьте, нет причин. К победной колеснице
Военачальник вас цепями прикует,
По лагерю, потом по Риму проведет,
Чтоб в славном городе, в непобедимом Риме
Снискать себе триумф делами боевыми,
Чтоб восклицал народ: «Вот лучший из вождей!
Каких он воинов пленил, каких царей!»
И в золотых цепях весь город вы пройдете,
И в руки палача с позором попадете.
В темницу страшную посадит вас палач,
Где вечно стон стоит, зубовный скрежет, плач».
Так воин говорил. Но царь пожал плечами:
«Тебе не устрашить нас глупыми речами.
Ты разве на пирах с вождем своим сидел
Наперсником его высоких дум и дел?»
Так царь обидное сказал солдату слово,
И с полководцами запировал он снова.

Сенатор
(нетерпеливо)
Il bat la campagne… [104]Ну, тебя я отпущу,
Но попадешься вновь — с тебя семь шкур спущу,
Как Роллисону, поп, вкачу тебе такое,
Что не узнает мать свое дитя родное.

Конрад
Вот странно! Никогда я не видал его,
А знаю между тем как брата своего.
Иль видел где-нибудь? Да, видел…Нет сомненья!
Те самые глаза, лицо… Мое виденье!
Да, это он меня из темной бездны спас.
(Ксендзу.)
Отец, хоть встретились мы с вами в первый раз, —
По крайней мере, я вам незнаком, конечно, —
За вашу милость вас благодарю сердечно.
Ведь если в дружбе мы обделены судьбой,
Пусть хоть приснится друг. Возьмите перстень мой,
Его продайте вы и деньги разделите:
Часть — нищим. Из другой — обедни закажите
По страждущим в аду. Неволя — тот же ад.
Еще хоть раз один услышу ль мессу, брат?