Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Но вот исчезли псы вдали.
И части трупа — чудо! чудо! —
Отдельно каждая жива! —
Бегут на кладбище оттуда.
Как жаба, скачет голова
С огнем в ноздрях. А вслед за нею,
Как черепаший панцирь, грудь
Ползком, ползком пустилась в путь.
Вот села голова на шею,
За грудью брюхо скок да скок.
Оторванные пальцы ног
И рук ползут, виясь как змеи,
Соединиться поскорее.
Ладонь гребет песок, и вот
Рука к ладони пристает.
Под брюхо подползают ноги,
И снова целый, по дороге
Тяжелым шагом труп идет.
Пред ним опять его девица,
И он догнать ее стремится,
А черти снова тут как тут,
И псы его на части рвут.
Хоть не дошел бы до погоста!

Женщина
Боишься?

Кудесник
Нет, он гадок просто.
Один лишь труп, а сколько в нем
Змей, жаб, червей и всяких гадов!

Женщина
Мы, кажется, напрасно ждем.

Кудесник
Конец подходит ночи Дзядов.
Чу! Третий раз петух поет.
Вот славу прадедам пропели,
Уже расходится народ.

Женщина
Он не пришел и не придет!

Кудесник
Нет, если дух покуда в теле.
Скажи лишь имя. Есть состав
Из тайных чародейских трав.
Над ним волшебный стих шепну я,
И дух придет, твой зов почуя.

Женщина
Сказала.

Кудесник
Слышать он не мог.
Его заклял я.

Женщина
Минул срок.
Но нет его.

Кудесник
Не внемлет чарам!
Тогда, скажу, одно из двух:
Иль веру изменил твой дух,
Иль с именем расстался старым {202} .
Заря. Слабеет волшебство,
И нам уж не призвать его.
(Выходят из дерева.)
Но что там! Сила божья с нами!
Смотри: взметая снег столбами,
От Гедиминовых палат {203}
Кибитки к северу летят,
Как бы спасаясь от погони,
Во весь опор несутся кони.
И там, весь в черном, впереди, —
Кто это?

Женщина
Он!

Кудесник
Сюда?

Женщина
Гляди!
Он только посмотрел… как странно…
Взглянул — и повернул назад!..
О боже, что за страшный взгляд!

Кудесник
Он весь в крови, под сердцем рана.
Рубцы от тысячи мечей,
Уже зажившие на теле,
Горят в его душе доселе.
Лишь смерть лекарством будет ей.

Женщина
Но кто пронзил его мечами?

Кудесник
Враги народа.

Женщина
Над бровями
Заметил рану ты? На вид
Подобна капле, небольшая…

Кудесник
Та рана всех сильней горит.
Ее касался я и знаю.
Себе своею же рукой
Ее нанес он. Ране той
Целенья нет и за могилой.

Женщина
Господь несчастного помилуй!

По диким пространствам, по снежной равнине
Летит мой возок, точно ветер в пустыне.
И взор мой вперился в метельный туман, —
Так сокол, в пустынную даль залетевший,
Застигнутый бурей, к земле не поспевший,
Глядит, как бушует под ним океан,
Не знает, где крылья на отдых он сложит,
И чует, что смерть отвратить он не может.

Ни города нет на пути, ни села.
От стужи природа сама умерла.
И зов твой в пустыне звучит без ответа,
Как будто вчера лишь возникла планета.
Но мамонт, из этой земли извлечен,
Скиталец, погибший в потопе великом,
Порой, непонятные новым языкам,
Приносит нам были минувших времен —
Тех дней, когда был этот край обитаем
И с Индией он торговал и с Китаем. —
Но краденый томик из дальних сторон,
Быть может, добытый на Западе силой,
Расскажет, что много могучих племен
Сменилось на этой равнине унылой.
Всё — в прошлом. Стремнины потопа ушли,
Их русла теперь не найдешь на равнине.
Грозою народы по ней протекли —
И где же следы их владычества ныне?
Лишь в Альпах утесов холодный гранит
Минувших веков отпечатки хранит,
Лишь в Риме развалин замшелая груда
Расскажет о варварах, шедших отсюда.

Чужая, глухая, нагая страна —
Бела, как пустая страница, она.
И божий ли перст начертает на ней
Рассказ о деяниях добрых людей,
Поведает правду о вере священной,
О жертвах для общего блага, о том,
Что свет и любовь управляют вселенной?
Иль бога завистник и враг дерзновенный
На этой странице напишет клинком,
Что люди умнеют в цепях да в остроге,
Что плети ведут их по верной дороге?