Всеволод Емелин - Götterdämmerung - cтихи и баллады

А пока вы жидитесь дать бабки,
Господин президент и министры,
Будут русские Гомеры и Петрарки
Сплошь агенты империалистов.

Если уровень жизни поэтов
Вы не сделаете достойным,
Все просрете, также как эту,
Информационные войны.

Где Шурик ездил на осле,
В блокнот записывая тосты,
Там смерть стоит навеселе,
Чтоб ямы вырыть всем по росту.

Где Вицин в лесополосе
Сидел в засаде с Моргуновым,
Спит БТР возле шоссе.
Являясь коллективным гробом.

Легли на цинковые полки
И больше не сопротивляются
Студентки вузов, комсомолки,
Спортсменки, местные красавицы.

Прекрасны древние обычаи,
Их чтут воинственные горцы.
Сказала маленькая птичка:
“Я лично полечу на солнце”.

А я седая, злая шавка
Хуячу по клавиатуре.
Но птичку жалко, птичку жалко.
И я рыдаю, словно Шурик.

Вокруг одни козлы, ващще
Жизнь человеческая похуй [9] Вариант: Кругом палач на палаче / Прошла прекрасная эпоха. ,
При Леониде Ильиче
Жилось, конечно, очень плохо…

Простите мою грубость, братцы,
Нам эта фраза всем знакома:
“В моем доме не выражаться!”
Да только нету больше дома.

Грустит в горелом Гори Сталин,
На бирже паника в пизду…
Похоже, скоро нам настанет
Бамбарбия и киргуду.

Не отпускают Бахмину на УДО,
За окнами холодно, ветрено, сыро.
А мы все сидим не то в ожидании Годо,
Не то сообщения о смерти товарища Ким
Чен Ира.

Вы верите в добрые чувства?
Очкастые важные дяди.
Никого они не отпустят,
Но многих еще посадят.

А сколько раз нам говорили,
Мол, совершенно ясно,
Что типа уже в могиле
Комерада наш Фидель Кастро?

А он до сих пор живет
Назло империалистам.
А я ведь родился в тот год,
Когда они свергли Батисту.

На счастье или беду
К недостижимой цели
Полвека по жизни иду
Я в одной шеренге с Фиделем.

Сколько стихов прочитал
Я в поддержку Чили и Кубы,
Сколько ковров заблевал
Я ихним “Гавана клубом”.

Да раньше я склею ласты
Под яростный крик вороний,
А Ким Чен Ир и Кастро
Нас всех еще похоронят.

Не колокол языкастый
По мне прозвенит, а бубенчик.
Обрадуются педерасты —
Одним гомофобом меньше.

Солидные люди скажут: “Издох
Лузер и неудачник.
Злобный, завистливый лох,
Собаке и смерть собачья”.

В каком-то давно забытом году
Все уже это было,
И здорово напоминает пизду
Разрытая свеже могила.

Воткнут по краям из пластмассы цветы,
И, может быть, пару слезинок
У ямы неровной вдруг выронишь ты
На чавкающий суглинок…

А, может, ну его к чертям собачьим, этот
праздник?
Понавезут в Москву ментов и всяких
“Наших”,
Впихнет ОМОН в зашторенный свой
ПАЗик,
А там уже конкретно отъебашат.

И в день, что важно так провозгласили
Согласия, блядь, днем и примирения,
Менты бьют граждан по всей матушке
России
И пиздят деньги из карманов населения.

Под низкими слепыми небесами
Подгнило что-то в русском государстве.
За это ль отдал жизнь Иван Сусанин?
За это ль бились Минин и Пожарский?

И ведь тогда на Земском на Соборе
Для всех людей создать хотели царство.
А нынче для трудящихся здесь — горе.
А счастье для ментов да пидарасов.

Ах, оставьте мои гениталии,
Я сегодня к любви не готов.
Я взволнован судьбою Австралии
В свете быстрого таяния льдов.

Я встревожен немыми угрозами,
Что сгущаются в небе пустом
Над ехиднами и утконосами
И над знаменем с Южным Крестом.

Мы и так уже столько просрали,
А теперь еще эта проблема —
Со дня на день затопит Австралию
С кенгуру и со страусом Эму.

Дни прощания, видно, настали,
Допиваю паленую водку.
Никогда там, в далекой Австралии,
Не обнимет меня антиподка.

Зря завидовал в Электростали,
Как завидует пешка ферзю,
Я тому, что в далекой Австралии
Проживает боксер Костя Дзю.