Влад Снегирев: Соцветие поэтов

Подари мне поцелуй

на прощанье – сладкий, жгучий.

Пусть осветит солнца луч

вдохновение поэта.

И родится стих певуч

о любви прекрасной этой.

Спой мне старая гармошка

про любовь и про весну.

Погрустим с тобой немножко,

вспомним милую страну.

Широка она родная,

много в ней полей и рек.

Ну, а лучше я не знаю

и останусь здесь навек.

Как легко на сердце сразу

от мелодии и слов.

Я твержу все ту же фразу:

"Будь готов!

– Всегда готов!"

Вспоминается то время

и священная война.

Лет прошедших легко бремя,

если Родина – одна,

если крепко ее любим,

если песни эти есть.

Мы о прошлом не забудем.

Наше счастье – только здесь.

Певец любви, певец печальный, –

он был один, всегда один.

Как гром пронесся, – бурный, дальний,

капризным рифмам властелин.

Зачем создал он шепот страстный,

в песках пророка, пальмы три,

"Любить не стоит, все напрасно…"

И Демона, что там парил.

Соприкоснувшись с ним впервые,

я потерял навек покой.

Скучны мне радости земные,

ведь оживает мир былой.

Так пусть ничто уж не печалит,

"Пускай шумит волна морей…"

Лишь бы всегда в душе журчали

его стихи в цепочке дней.

"В любви и верности не ведая предела",

избрала путь свой раз и навсегда.

Какая музыка в стихах ее звенела…

Как много сил и как она горда!

Под вечный лепет грёз влюбленности и страсти

так сладок будет нежный поцелуй.

От этой жизни, от ее бесстыдной власти,

я ухожу в кипенье жарких струй.

Изящный стих звучит легко и гармонично,

но скука жизни подарила грусть.

Как можно блеск живой оценивать критично…

Ее печаль запомню наизусть.

Тоска. Бессонница. И снова Мандельштам.

Его читать я мог бы бесконечно.

И радость, и печаль, и стон сердечный

живут в его стихах. Всё можно встретить там.

Что есть стихи? Всего забава для умов,

на гребне волн водовороты пены,

успех, признание, подмостки сцены,

потом упреки, зависть, рой обидных слов?

Всё в мире этом движется любовью,

но движется с трудом – так тяжелы грехи.

Что остается делать? Жить, читать стихи,-

я их всегда держу у изголовья.

Как хорошо тому, кто круглый год в деревне

наедине с собой вникает в смысл вещей.

Он трудится всегда до пота, ежедневно,

вдали от городов и пошлых новостей.

Не ведает хандры – болезни той душевной,

хоть и клянет слегка судьбу свою порой.

Пусть мир вдали жесток и хмурится он гневно,

природа безмятежна и летом, и зимой.

Свободен от забот, никто ему не нужен,

святое для него – покой, уют семьи.

И вечером жена готовит легкий ужин.

А он читает ей сонеты де Маньи.

Твой стих любой хранит святой души частицу

и щедро дарит всем, пленяя красотой.

Чужая жизнь на миг перевернет страницу,

чтоб сердце опьянить отрадою иной.

Молчи, поэт, молчи – стихи всем надоели!

Банкирам, олигархам страданья не нужны.

Заправки, казино, салоны и мотели,-

печальное лицо твоей родной страны.

Твой мир опустошен – давно поля все голы,

на ветках ни плодов, ни листьев, ничего.

Лишь ветер да метель поют да кружат вволю,

пустынно всё вокруг и только боль кругом.

Ты опоздал, поэт: страну всю захватили

невежество и ложь, политики, дельцы.

А мы давно на дне, зарывшись в мягком иле,

пускаем пузыри – бессильные пловцы.

Попробуй слить всю мощь страданий, чужой боли

в один безумный крик и чувства не таи.

И, может быть, тогда проснемся поневоле

и содрогнется мир… Мечты, мечты мои…

Я открываю книгу, здесь стихи

о прошлом веке – смутном и далеком,

о тех годах, забытых и глухих,

в узоре строк таинственным намеком.

И вот пропало все, переношусь

во времена дуэлей, реверансов;

волнуюсь, восхищаюсь и горжусь

очарованием прекрасных стансов.

Как же тогда ухаживать умели…

Горели жарко пламенем сердца,

стремились радостно к заветной цели