Александр Ермаков Зильдукпых - Манна

«Слушай, глаз, ты бред несёшь какой-то.
Царь – есть враг, он словно в горле кость.
Как простить? И думать неохота.
У народа на монарха злость.
А учиться – да, учиться надо.
Тёмный и неграмотный народ.
И от европейского от брата
Он по всем вопросам отстаёт».

«И тебе, мой друг, не помешает
Свой багаж всё время пополнять.
Если вкус к учёбе пропадает,
Это значит – скоро умирать.
Всё равно учёба неизбежна
В этой жизни или же в другой.
Измерений океан безбрежный…
В будущем сравняются с тобой
Школьники и в детском саду дети,
С уровнем твоим пойдут вперёд.
И, быть может, вот тогда на свете
Коммунизм зарёй своей взойдёт.
Только всё должно быть добровольно.
Никого не надо притеснять,
Ведь любое сжатие невольно
Взрыв большой способно порождать».
Учимся и мы ежеквартально.
Все глаза моргать перестают,
Закрывают веки машинально
И крутого поворота ждут
В мудрый мозг большого Пицкразоца,
Где мы информацию берём.
Каждому там новое даётся.
Я интересуюсь лично сном.
Я, конечно, не один такой там,
Ведь на свете очень много снов.
Все подразделяемся по ротам —
Ведь на свете множество миров.
Если вам идти путём прогресса,
Значит усложняться каждый час.
Мы должны отслеживать процессы.
Для того и создан каждый глаз.
Спящее сканирую сознанье,
Пицкразоцу в мозг передаю,
Где идут анализы познанья,
Функцию я должен знать свою. —
Глаз всё говорил. Владимир слушал,
Хоть была охота улизнуть.
От морали покраснели уши.
Он спешил, его тянуло в путь.
В глаз смотрел, любуясь отраженьем,
Отвлекался, речи пропускал.
Был Ильич наполнен нетерпеньем.
Глаз же, не моргая, продолжал. —
Человек не знает, что он знает,
Улетает часто к облакам,
Больше всех на свете доверяет
Лишь себе и сладким своим снам.
И тогда Отцу совсем несложно
Уровень развития понять,
Ведь ему доверие и нужно,
Чтобы легче помощь оказать:
Элементов показать таблицу.
И опять же всё через меня.
Нотный стан, размеру сколько длиться —
Это всё показываю я.
Сфера сна – эоновое царство…
В этом царстве расстояний нет.
Бороздить трёхмерное пространство —
Это долго. Очень много лет,
Очень много надо на дорогу, чтобы
Позитивный сделать шаг.
А пока советы слушай Бога!
Всегда прав любви великий маг!
Говорит – не хвастайся уменьем.
А умеешь – сделай, подскажи.
Не порань старушек обновленьем,
Раздавай себя и не тужи.
Нервы береги, от них все беды,
Выслушать умей и будь терпим,
Не давись сардельками в обеды
И душой всегда будь молодым.
Осчастливить не спеши насильно,
Не тяни осла за уши в рай.
Сам зайдёт спокойно, тихо, мирно.
Нужно время, время! Так и знай.
У любви согласие в основе,
Но никак не равенство, мой друг.
Коммунизм в поступке, а не в слове —
Говорит ночами сердца стук.
Я тебе о главном не поведал!
За тобою ходит по пятам
Тот, кто Пицкразоца как-то предал —
Хитрый бунтовщик, жестокий хам»…

Было тошно от большой морали.
Вождь бревно пришпорил каблуком,
Улетел в неведомые дали
Целеустремлённо, напролом.
Больше Ленин ничего не слышал.
Рассекая ультрафиолет,
На бревне помчал куда-то выше
Или в бок, а может быть и нет.
Снова вспышки света, фразы, лица
Замелькали на пути кругом.
В лоб врезались мошки и мокрицы.
Он увидел под собой криницу,
И жена стояла вся в горчице,
Замахала Ильичу платком:
«Эй, Володя, хлеб с горчицей будешь?
Ну тогда за хлебушком слетай!
Думаю, ты это не забудешь?
Есть горчицы бочка – через край!
А вода хорошая, без соли.
Будем ключевую попивать.
Будем говорить с тобой о школе
И с горчицей бутерброд жевать!»

«Никогда готовить не умела.
Что ж, куда деваться? Пожуём. —
Ленин размышлял, бревно вертело.
И, как будто, голова болела.
Закричал. – Хорошенькое дело!
Не осилим это мы вдвоём!»
«Может Маркса встретишь по дороге?
То зови на ужин, приглашай!
Не сорвись ты только, ради Бога!
Ну спеши, мой милый, улетай!»

«Хорошо!» – И дальше он помчался…
Вдруг Инессу увидал Арманд.
Девушка спала, подол задрался.
«Вот так ножки! Это просто клад!» —
Он кружил, красавицей любуясь,
Задирая мысленно подол,
Плотскому инстинкту повинуясь,
На посадку медленно пошёл.
Соскочил с бревна, над ней склонился
И в уста её поцеловал.
Что такое? Образ растворился —
Вместо девы Карл Маркс лежал.
Да с большой косматой бородою,
Чёрный фрак и острый воротник,
В белых тапках, с головой седою,
Был не свеж лицом большой старик.
Он схватил Владимира за плечи:
«Почему, стервец, без бороды?
Обнищал я, брат, купи предтечи
Табачку, картошки и воды.
Вдруг забыл, то я напоминаю —
Пролетарий для борьбы хорош».
«Если зол и голоден. Я знаю.
И в пустом кармане медный грош».
«Молодец какой! – Маркс приподнялся,
Ильича ударил по плечу. —
Ну лети, а то изголодался.
Я картошки жареной хочу!
А курить ты так не научился?
Пустяки. Вот купишь табачок,
Научу, чтоб тоже просмолился.
Мысли стимулирует дымок.
Знаешь, брат, как мне в дыму писалось!
Распухал бессмертный «Капитал».
Размышлялось как и как ругалось!
Как буржуев к чёрту посылал!
Да ты что?! Казалось мне порою,
Что весь гнев земной во мне бурлит.
Представлял буржуев я горою.
А мой труд, как будто, динамит.
Как скалу большую поднимает
Мощная взрывчатка на дыбы.
Очень долго эхо затихает,
Жар огня и дымные клубы»…
«Вас жена на ужин приглашает.
Любите горчицу?» – «Как-то ел.
Но картошка всё ж не помешает».
«Хорошо, найду. Я полетел».
«Что уже и на бревне летают?
Вот так диво! Чудо из чудес!
Интересно, чем же заправляют?
Не тяжёлый транспорт, какой вес?»