Александр Ермаков Зильдукпых - Манна

Сила белой магии чудесной
Только для борьбы с коварным злом,
Чтобы все злодеи повсеместно
Были уничтожены добром.
Чтоб однажды нейтрализовались,
Чтоб стерилизацию прошли,
Чтоб над тёмным прошлым посмеялись,
Чтобы слёзы радости текли.
Вредный гоблин станет добрым гномом,
Камешки с киркой пойдёт искать.
Паутину выметет из дома
Домовой и прекратит пугать.
Чёрт, шайтан, бабай – зови, как хочешь,
Выпьет залпом добрый элексир,
Хитрые свои закроет очи…
И откроет, и увидит мир
В красоте великой, многогранной,
Улыбнувшись, скажет: «Ну и ну!
Неужели в пелене туманной
Пребывал я столько как в плену?!»
Сбреет он колючую щетину,
Отпадут рога, исчезнет хвост,
На холме напишет он картину
И перенесёт красу на холст.
Ведьма наготу свою прикроет
И румянец вспыхнет от стыда,
Старую метлу свою зароет,
У приюта скажет: «Мне сюда»…

Всё идёт борьба за души павших
С белым войском ангелов небес.
Ангелов побольше чем восставших
И на их сторонке перевес.
Мускулистый ангел ликом чистый
Разрубал лохматых на куски
И морил, и рвал сепаратистов,
Вырывал щипцами им клыки.
Кто сказал, что ангел не умеет
Защищать душевный огонёк?
И отара дьявола редеет,
И бегут химеры наутёк.
Потому и нападают сзади.
И грызёт блоха собачий бок.
И бывали ангелы в осаде.
И клыки химер, и острый рог
Рвали в клочья ангельскую форму,
К «светлячкам» тянули свою пасть.
Но энергетическому корму
Не давали ангелы пропасть.
И ломались крылышки, и перья
Разлетались в битве роковой.
И от гнева ангелы, краснея,
Рвали нечисть собственной рукой.
Защищая души, отбиваясь,
В измереньях путали следы,
По тоннелям времени скрываясь.
Только им известны те ходы…

Но бывало так, что ангел белый,
Храбрый крепкий воин добрых сил,
Невесомый, с крыльями и смелый
Попадался в плен и там влачил
Муки ада, на кресте распятый.
Лично Люцифер его пытал.
С радостным лицом, слегка поддатый
Он бедняге сердце вырывал.
Смелости лишал его и веры,
Препараты вкалывал шприцом,
В подлости своей не зная меры,
Делал его падшим алкашом.
Ведьмам отдавал на растерзанье.
И в трясине ангел утопал,
Выполняя мерзкие желанья,
В оргиях достоинство терял…

На горище Брокен шло веселье.
Ленин на подносе загрустил:
«Где набраться сил для пробужденья?» —
Сыт по горло представленьем был.
А кругом вращения и блики.
Так голов отрубленных шёл бал.
Вдруг Ильич услышал снизу крики.
Карло Маркс рукой ему махал.
И Надежда рядышком стояла,
Тело мужа кое-как держа,
И глазами круглыми вращала
У костра большого, вся дрожа.
«Ну и долго будешь там кружиться?
Ты картошки с хлебушком купил?
Надя заждалась тебя с горчицей!» —
Кулаком учитель погрозил.
Полетел Ильич, как пуля, к телу.
Без него не полная душа.
Сзади до ушей лишь долетело:
«Ты достигнешь цели без держа»…

Он проснулся, голову пощупал.
Всё на месте. Шею почесал.
Сон дурной и странный вспомнить вздумал:
«Не могу. О, как я плохо спал!»
Всё забылось вмиг, какая радость!
Ленин посмотрел на потолок.
До рассвета оставалась малость,
Но заснуть Ильич уже не смог.
Только чувство гадости осталось
И тревогой мучилась душа.
В голове измученной вращалось:
«Ты достигнешь цели без держа».
В потолок смотрел он неподвижно.
Так лежал, пока не рассвело.
И с трудом поднялся он неспешно
Всей своей усталости назло.
О зарядке не было и речи.
Он умыл водой своё лицо,
Покрывало натянул на плечи
И тихонько вышел на крыльцо.

В синем небе не было ни тучи.
Финская берёза гнула ствол.
А чуть-чуть правей, на самой круче
Старых длинных сосен частокол.
Свежий воздух чистый и прохладный
С нежностью бодрил в глухой тиши,
Газ необходимый и бесплатный —
Знай себе, на здравие дыши.
Где-то там ручей бежит чистейший,
Камни, валуны обшиты мхом.
И в дупле укромном сыч мудрейший,
Первым светлым загнанный лучом…
«Ты чего не спишь?» – Спросила Надя.
«Как природа всё же хороша! —
И спросил её, на небо глядя, —
Что такое, Надя, бездержа?»
«Может это рыбина большая?
Может быть одежда, паранджа?
Может быть еда абы какая?
Нет, не знаю это бездержа»…