Яков Клоц - Поэты в Нью-Йорке. О городе, языке, диаспоре

Я ощутила Петербург своим городом только через несколько лет, году в 99-м. А в конце 2001-го оттуда уже уехала. Некоторое время спустя я еще приезжала в Питер на несколько месяцев, но это уже другое. Я вернулась на Урал, прожила год в Тагиле, а потом поступила на факультет литературного творчества в Екатеринбургский театральный институт, на заочное отделение. Сначала ездила туда только на сессии, жила у подруг. А потом, в 2005 году, переехала в Екатеринбург жить.

Нью-Йорк появляется в твоих стихах еще до переезда сюда в 2008 году. Расскажи, как происходило твое знакомство с Нью-Йорком?

Незадолго от отъезда из Питера я познакомилась с человеком, который сейчас является моим мужем. На протяжении почти семи лет мы виделись раз в год, когда он приезжал в Россию на каникулы. Дружили, переписывались, перезванивались. Он мой ровесник, петербуржец, в Америку уехал на волне перестройки с родителями. Первое стихотворение, в котором появляется Нью-Йорк, я действительно написала до переезда. Это программная ситуация: размышления о том, что меня ждет. Вообще когда мне предстоит какая-то перемена, я всегда стараюсь выстроить у себя в голове какую-то конструкцию: как оно будет, что я буду видеть с высоты 18-го этажа? [350]Это такой фильтр. И после того как эта конструкция построена, жизнь, по сути, уже сбылась. Потом я имею дело лишь с тем, что уже сбылось.

А когда ты прилетела в Нью-Йорк, каким ты увидела город?

Я прилетела 17 мая 2008 года из Екатеринбурга: собрала чемоданы, сдала хозяйке ключи от съемной квартиры, где прожила три года, и улетела в Нью-Йорк с пересадкой в Москве. Сперва мне, очевидно как разведенной и бездетной, не давали визу, но потом все-таки дали, и вот я прилетела. Я никогда раньше не была за границей: прожила в России 32 года и никуда за ее пределы не выезжала – ни в какие республики, ни в какие Турции. Мы приехали в тот же дом, где живем сейчас, только в другой квартире (та была шестью этажами ниже, на 18-м этаже). Я долго не спала, практически теряла сознание, так что по дороге из аэропорта ничего толком не увидела. Но первое, что меня тем не менее поразило, была, конечно, река. Наш дом в Верхнем Ист-Сайде стоит на берегу Ист-Ривер, и, когда такси сворачивало с моста и уже подъезжало к дому, я могла видеть эту классическую панораму Манхэттена (с моста ее всегда видно как минимум минут пять). Но тогда я ее пропустила. К тому же был вечер, в Нью-Йорке рано темнеет. Так что первое мое впечатление от Нью-Йорка было связано не с этой классической «кардиограммой» города, а с рекой и огромным мостом, под которым зияла черная бездна воды. Мы подъехали к дому и оказались внизу, у самой этой бездны. Я вышла из такси и увидела мерцающий мост, по которому только что ехала, небоскреб с сияющей входной дверью, швейцара в белых перчатках. Потом мы пошли в японский ресторан «Акита» здесь на углу. То, что я там съела, было вкуснее всего, что я пробовала когда-либо в жизни (и это не было иллюзией, все эти морские гады совершенно божественны именно в Нью-Йорке). Вот мои первые впечатления. А утром, когда я проснулась, я снова увидела в окне огромную реку. На самом деле это две реки: Ист-Ривер и Харлем-Ривер. Пять мостов. У меня захватило дух, я просто потеряла дар речи, встала у окна как приклеенная и до сих пор как бы у этого окна стою. (В той нашей первой квартире были два окна, а сейчас квартира угловая и практически вся стеклянная, так что реки стало гораздо больше.) Нью-Йорк для меня – это река. Одно мое стихотворение так и начинается: «Куда ни глянь, река всё…»

Помню, как я поначалу шокировала русских, десятилетия живущих в Штатах. Меня спрашивали о впечатлениях от Нью-Йорка, и я взахлеб, с горящими глазами говорила, что Нью-Йорк – самый доброжелательный, самый теплый город на свете, вежливый и нежный, какие в нем прекрасные люди, все улыбаются, всюду сады цветут. Это говорит Лена, которая живет у Парка Карла Шурца, в 20 минутах ходьбы от Центрального парка, куда ведет чистая и ухоженная 91-я улица. Конечно, здесь всюду цветут сады! Приехав в Нью-Йорк, я не должна была устраиваться на работу, то есть мое положение очень привилегированное. Люди, слыша все это, терялись и, наверное, думали, что я просто слабоумная, этакая романтическая особа, которая ничего не понимает в жизни. Я сильно нажимала на то, какой Нью-Йорк добрый и нежный, но то же самое я могу сказать о Нью-Йорке и сейчас. И даже если мне завтра дадут здесь по морде, я все равно не перестану говорить, какой уютный Нью-Йорк. Он очаровывает. Какое бы у тебя ни было настроение, что бы ни происходило, достаточно просто посмотреть на реку. Глядя на нее, я вижу себя. Но на то она и река. Каждый раз, когда я выхожу на улицу и оказываюсь среди людей, машин, шелестящих фонтанов, начинает что-то происходить, причем немедленно. Я не могу это описать. Это постоянное движение, и оно всегда интересно. Оно тебя любит и готово включить тебя в себя.