Роман Романов - Год быка--MMIX

Да что там Сковорода, если сам Им­мануил Кант большин­ству знаком имен­но как равно­прав­ный персонаж первой главы булгаков­ского Романа. Многие читатели удивятся, когда узнают, что бла­годаря диалогу Воланда с Бездомным они усвоили некоторые ключевые идеи Канта, которые вовсе даже и не преподавались в курсе философии советских вузов. Впрочем, Канта не то­лько марксисты пытались спрятать подальше в раз­дел истории философии. Уж бо­льно несураз­ные у него мысли для любой идеократической системы – хоть ком­мунисти­ческой, хоть либера­льной, не говоря уже о фаши­стах. А вот драматург Булгаков мастерски и без лишних слов убеждает нас, что философ Кант жив и незримо присут­ствует в мировоззрен­ческих дис­кус­сиях.

Вскрытая Барковым интрига с Левием Толстым также отражает глубокий интерес Булгакова к фило­софским работам, осмыслива­ющим христианское учение. Судя по ехидным репликам Вола­нда, толстов­ским толко­ванием Евангелия Булгаков не вос­хитился. Но своим внима­нием к этой работе, и в ещё большей степени – своим романом в Романе, Булгаков одобрил саму идею аль­тернатив­ного про­ч­тения Евангелия. Вложен­ные в уста Иешуа слова о том, что они всё неправи­льно понимают и запи­сы­вают, относятся не то­лько к Толстому, но и к Левию Матфею, к канони­ческому толко­ванию еван­гелий. Эта идея является одной из главных и самых очевидных линий в Романе – от первой до пос­ле­дней главы. Весть о том, что Иисус был и суще­ствует, а его слова необ­ходимо понять прави­льно – это и есть мис­сия булгаков­ского Воланда в совре­мен­ной Москве.

Наконец, не будем забы­вать, что Булгаков родился и вырос в семье богослова и потом­ствен­ных священ­ников. В семейном круге общения, за гостевым столом обсуждались не то­ль­ко обыден­ные про­блемы. Богослов­ские и фило­софские книги были не то­лько доступны, но и более понятны буду­щему писателю, чем нам с вами, хотя бы в части постановки про­блем и неразрешён­ных вопросов. Нужно заметить также, что отец писателя состоял в актив­ной пере­писке с С.Булгаковым и кругом православных философов – последо­вателей В.Соловьёва, из которого выросли такие мысли­тели как П.Флоренский, А.Лосев.

Итак, теперь мы знаем, каким взглядом и под каким углом нужно рас­сматри­вать текст Романа. Взглядом художника и драматурга, умею­щего схватить множе­ство тонких деталей, нюансов и мас­те­рски соединить их в лаконичный элемент сюжета. Взгляд этот направлен не то­лько на внеш­нюю сто­рону жизни, но устремлен к фило­софским и богослов­ским глубинам. Его направляет стра­ст­ное же­ла­ние про­никнуть в тайны идеа­льных сущ­ностей, враща­ющих колеса истории, управляющих послу­ш­ными им рево­лю­цио­не­ра­ми и тиранами, буйными поэтами и скромными философами. И ещё мы по­дозреваем, что замы­сел Ро­мана, построенный на альтернатив­ном евангелии от Воланда, указы­вает на главную тайну – скрытый смысл евангель­ских притч. Однако при всём при этом Булгаков остаётся художником, писателем, са­ти­ри­ком, драма­тур­гом. Свой путь в потаён­ное про­стран­ство, насе­лён­ное идеа­льными сущ­ностями, он про­кладывает не фило­софскими, а художе­ствен­ными методами – внутрен­него, интуитив­ного созерцания идей и воп­лощения их в зримые образы.

Чтобы лучше понять Автора, нам придётся вникнуть в суть его художе­ствен­ного метода про­никновения в идеа­льный мир кол­лектив­ного бес­созна­те­льного. Для этого тоже придётся начать нем­ного издалека. А имен­но из тёмного леса, где многие из нас бывали хотя бы в походе за грибами.

Представим, что по заросшей травой и мелким рябин­ником тропке мы выходим через влажный луг к еловой опушке, а там, на бугорке стоит он! Тёмная шляпка присыпана хвоей, белая манишка торчит из бледно зеленого мха… Эх, был бы я писателем, смог бы отра­зить картину во всех красках. Какое первое движение души при виде красавца-боровика? Прави­льно, поз­вать других гриб­ников – полюбуйтесь на красоту! То есть для нашего похода в лес на первом месте находятся вполне эстети­ческие мотивы. Точно так же и на рыбалку совре­мен­ные горожане ездят не за рыбой, а за красотой природы и пере­жи­ваниями личного общения с нею.

Теперь, после этой присказки, можно пере­йти к вопросу: а зачем соб­ствен­но нужны писатели? Ответ очевиден: для удовле­творения этих самых эстети­ческих потреб­ностей, своих и чита­теля. При­чём, опять же, в большин­стве случаев писатели лучше всего пишут о красоте лесов, полей, челове­ческих отно­шений, когда предмет эстети­ческих пере­жи­ваний скрылся в дымке ухо­дящей эпохи. Тол­стой рисует идеа­льный образ князя Болконского, когда в жизни уже не осталось места для прежнего дворян­ства. Гоголь описывает малорос­сийские степи, вечера и нравы, обитая в ка­мен­ном городском ландшафте Петербурга или Рима. Писатели-почвен­ники нос­та­льгируют по деревенской жизни, пере­брав­шись в про­сторные городские квар­тиры, в период самой ак­тив­ной урбанизации, да и читатели деревенской про­зы – всё больше из мегаполисов.