Роман Романов: Год быка--MMIX

Давно обещал себе удоволь­ствие – оформить в связный текст большое стадо мирно па­су­щихся и раз­бреда­ющихся по задворкам сознания мыслей, чув­ств, ощу­щений и интуиций по по­во­ду одной Книги. Тем более что уже лет десять я её не пере­читывал, хотя до того – не меньше десяти раз.

Соб­раться сразу со всеми мыслями по поводу – элемен­тарно не хватит времени и сил. Так что придётся использо­вать партизанскую тактику «мелких вылазок» – под покровом сумерек выдвигаться в информацион­ное поле, подкрады­ваться к невин­ным, ничего не подозрева­ющим сим­волам, тащить их через тёмный лес неясных смыслов к пристрастному допросу в глубоких подвалах подсознания. После чего доклады­вать наверх рас­крытые тайны. Так, глядишь, к ново­му году может быть сло­жит­ся какая-то целостная картина. А между тем наступа­ющий год более чем достоин такого подарка. В его римском написании зашифровано рус­ское имя бес­смерт­ного Романа и гре­ческое имя вечно живо­го героя этого Романа.

Начнем, пожалуй, с самого про­стого задания – краткого обзора попыток сим­воли­ческого тол­ко­вания Романа. Вообще-то нужно приз­нать, что более изучен­ного про­фес­сио­на­лами и любителями художе­ствен­ного текста, под микроскопами и с помощью про­чей оптики и органолептики – мы вряд ли найдем не то­лько в рус­ской лите­ратуре. При всем уважении к «Евгению Онегину», «Войне и ми­ру» или «Тихому Дону», более скрупулёзно ис­следовали и раз­нообразно толковали раз­ве то­лько Вет­хий и Новый Завет, да ещё, может быть, вирши Ностра­дамуса.

Собствен­но, в этом и состоит одна из тайн Романа, что любой ис­следо­ва­тель, выдвинув­ший ра­бочую гипотезу, легко находит в нём подтверж­дения своим версиям. Тот или иной персонаж обна­ру­живает характерные черты и особые приметы самых раз­ных деятелей культуры, науки или политики из разных истори­ческих эпох. Самые яркие истори­ческие и культурные события легко преломляются в поворотах сюжета. Практи­чески все заметные истори­ческие здания и памятные места тем или иным способом можно идентифициро­вать в каче­стве места одного из дей­ствий. Популярные фило­софские, богослов­ские и эзотери­ческие учения находят отражение в том или ином диалоге. Складыва­ется впе­чатление, что про­стран­ство Романа, каким-то образом сопряжён­ное не то­лько с пятым измере­нием , обладает маги­ческим свой­ством идти навстречу ис­следо­вателю, про­изво­льно рас­ширяться и вмещать всю топографию, историю, культуру Москвы ХХ века и окрест­ностей.

Всё это невероятное многообразие версий свиде­тель­ствует не то­лько о силе творца (или твор­цов?) Романа, но и об опреде­лён­ном бес­силии стандартных методов ис­следо­вания, используемых ли­те­ратуроведами. И всё же среди множе­ства версий можно выделить пару-тройку, которые выглядят не то чтобы полными, верными и тем более завершён­ными, а как раз наоборот – вполне подходящими в каче­стве отправной точки для старта ново­го, более глубокого ис­следо­вания.

Первой достойной отде­льного упоминания версией стоит наз­вать аналити­ческую работу Альф­реда Баркова от 1994 года, которая так и называ­ется « Роман…: альтернатив­ное про­чтение ». Нестан­дартный подход, свободный даже от самых либера­льных лите­ратуровед­ческих традиций, позволил аналитику увидеть важные культурно-истори­ческие факты, которые были близоруко упущены лите­ратуроведами записными. А.Барков выдвинул версию, будто бы в Романе зашифрованы ключевые события и персоны революцион­ной рос­сийской истории начала ХХ века, включая М.Горького с же­ной, Льва Толстого и даже Ленина, а также твор­ческого кол­лектива Московского Художест­вен­ного театра. И хотя версия эта выглядит несуразно, диссонируя с художе­ствен­ным вос­приятием Ро­мана, но железная в отде­льных деталях логика доказы­вания этой несураз­ности требует разо­бла­чения не меньше, чем фокусы на сцене Варьете , тоже якобы сри­сован­ного с мхатов­ского клуба «Кабаре».

Вторая не менее достойная версия толко­вания хороша уже тем, что своим содержа­нием пол­ностью уравновешивает, дополняет с точки зрения фактов и одновре­мен­но пол­ностью опровергает смелые выводы предыдущей версии. С той же степенью убеди­те­льности и тем же аналити­ческим ме­тодом дешифровки доказыва­ется, что про­образом главного героя является дей­ст­вите­льно зага­доч­ная фигура гени­а­льного советского авиаконструктора Роберта Бартини.