Реймон Арон - Опиум интеллектуалов

Не все знаменитые судебные дела ведутся по типу дела Дрейфуса. Когда две нации воюют друг с другом, когда растущий класс стремится занять место вчерашнего привилегированного класса, как высказывать правду и вершить правосудие? Предположим, что явная ответственность центральных империй в развязывании Первой мировой войны была намного больше, чем Антанты, но есть сомнение, что интеллектуал как таковой должен был выносить вердикт. Так же как причины начала войны приводят к результатам победы. Почему же немецкие интеллектуалы не смогли искренне поверить, что победа рейха в результате послужит высшим интересам человечества?

Ценности, выраженные в абстрактных понятиях, редко позволяют выбрать между партиями, режимами и нациями. Если мы исключаем сторонников насилия ради насилия, отрицатели разума, пророки возврата к жертвенному животному, каждый лагерь – все воплощают свои ценности, и никто не удовлетворен всеми требованиями духовных лиц.

Тот, кто объявляет о справедливости в будущем, использует самые жестокие средства. Тот, кто отказывается проливать кровь, легко покоряется неравенству положений. Революционер становится палачом, консерватор скатывается к цинизму. А может ли директор американского исследовательского центра в области авиации или агентства по атомной энергии, любой интеллектуал отказаться от дисциплины в исполнении приказов государства, партии или профсоюзов? А значит, в наше время подпись под резолюциями против всех преступлений, совершенных на планете, будет всего лишь смехотворной имитацией клерикализма.

Во всех странах, слабость и страдания которых защищают от единодушия, интеллектуалы беспокоятся как о пользе, так и о справедливости своих намерений. Надо ли раскрывать правду о советских концлагерях в то время, когда «американская оккупация» кажется китайским мандаринам главной опасностью? Так же происходит по другую сторону баррикады: антикоммунисты жертвуют всем во имя необходимой борьбы. Так же, как и простые смертные, интеллектуалы подчинены логике страстей. И наоборот, они намного больше жаждут оправдания потому, что хотят освободиться от бессознательного внутри себя. Политическое оправдание всегда подстерегает манихейство. Так все-таки, где предатели?

На этот вопрос я могу ответить только самому себе. Интеллектуал, занятый разумной организацией мира, не будет довольствоваться ролью свидетеля и ставить свою подпись под всеми манифестами против всех видов несправедливости. И хотя он старается разбередить совесть всех партий, сам посвящает себя тому делу, которое, как ему кажется, даст человеку наилучший шанс, – историческому выбору, в котором есть риск ошибок, неотделимый от исторических условий. Интеллектуал не отказывается от обязательств, и как только он начнет действовать, то соглашается с жесткими правилами. Но он стремится никогда не забывать ни доводов противника, ни неопределенности будущего, ни вины своих друзей, ни тайного братства бойцов.

«Ответственный» интеллектуал из Коммунистической партии возглавляет массы и ведет их в бой, направляет их в школы, призывает к труду, учит их истине и тоже обсуждает догму. Он стал воинственным, в то же время продолжая думать или писать. Победоносная религия позволяет интеллектуалу одновременно воплощать на начальном этапе крестового похода различные типы, которые отделятся одни от других, с наступлением мира.

Временный успех, который обойдется слишком дорого. Борец выдвигает нескольких кандидатов на должность лидеров, которым еще вчера устраивали овацию, завтрашних хозяев бюрократии. Узник безжалостного порабощения режимом – вот принуждение для того, чтобы воодушевить правителей государства следовать согласно изгибам пути, освященного наступающим Царством Божьим. И еще хуже: он должен повторять ортодоксальные речи и в конце концов бурно приветствовать палачей и лишать чести побежденных.

Несомненно, нам известен символический смысл преступлений Троцкого или Бухарина. Парижский философ имеет возможность отличить их от преступления в противодействии шпионажу в пользу гестапо. Но интеллектуал с другой стороны железного занавеса не имеет права предавать огласке такое отличие. Он должен изъясняться как полицейский инквизитор, предавать свою миссию, чтобы оставаться верным государству. Подчинившаяся в результате своей победы партии-церкви и идеологии окаменевшей догмы, левая интеллигенция обречена либо на бунт, либо на отступничество.