Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

"Разумѣется, нѣтъ!-- отвѣчалъ Пальмирскій.-- Полковой Командиръ получалъ, въ свое время, положенныя квитанціи, жалобъ отъ Земскаго Суда никакихъ не было, такъ ему и въ голову не могло придгни, чтобы такое грабительство совершалось, почти подъ его глазами. Когда онъ пріѣзжалъ осматривать эскадронъ, то Вахмистръ отряжалъ унтеръ-офицера и нѣсколько гусаръ, чтобы не допускать до него крестьянъ. Нѣсколько мѣсяцовъ продолжались этѣ проказы. Но однажды, при въѣздѣ Полковника въ село, увидѣлъ онъ нѣсколько рядовыхъ, ѣдущихъ на подводахъ. Остановленный имъ, одинъ изъ нихъ, поступившій недавно только изъ рекрутъ, чистосердечно объявилъ, что они ѣдутъ въ манежъ, и въ дальнѣйшихъ распросахъ выболталъ, что они въ манежъ и въ караулъ, и даже другъ къ другу по селу, ѣздятъ на крестьянскихъ подводахъ. Вы не можете повѣрить, до какой степени былъ взбѣшенъ Полковникъ! Тотчасъ призвалъ онъ Старосту, и собралъ сходку, на которой наконецъ все открылось ему. Послѣ того велѣлъ онъ сдѣлать, законнымъ порядкомъ, наистрожайшее изслѣдованіе, хотѣлъ представишь о преданіи суду этого, какъ вы сказали, чудеснаго молодца, и единственно только по просьбѣ офицеровъ, и чтобы не разрушить отличія, которымъ пользуется нашъ полкъ, что у насъ никогда и никого нѣтъ подъ судомъ, согласился на то, чтобы эскадронный командиръ тотчасъ удовлетворилъ обывателей, и самъ подалъ въ отставку."

Въ продолженіе этого разговора, Чадскій замѣтилъ, что Пальмирскій и Храбренко съ изумленіемъ смотрѣли на Угарова, сидящаго вмѣстѣ съ ними и курящаго трубку.

"Вы удивляетесь, что видите здѣсь Г-на Угарова?" сказалъ Чадскій. "Я пригласилъ его къ себѣ: мнѣ нужно было переговоришь съ нимъ, и объясненіе наше благополучно кончилось. Послушайтесь меня, любезный Угаровъ: возобновите, если можно, то дѣло, о которомъ мы говорили" -- продолжалъ Чадскій, сохраняя еще чувство мщенія къ Графинѣ Хлестовой, за клевету ея на Софью. Вмѣстѣ съ тѣмъ хотѣлось ему еще болѣе увѣришься: діочно-ли интрига Угарова такъ гласна, какъ онъ говорилъ ему? "У васъ въ полку эщртъ Г-нъ Корнетъ молодецъ: пришелъ, увидѣлъ, побѣдилъ! "

-- Да, и за побѣду свою еще просидѣлъ нѣсколько дней подъ арестомъ -- сказалъ Храбренко, съ улыбкою, догадываясь о чемъ идетъ дѣло, потому, что исторія Угарова точно была всѣмъ извѣстна. "Какъ2 -- возразилъ Чадскій.-- Это несправедливо! За такія дѣла гусара не должно сажать подъ арестъ. Видно, вашъ Полковникъ забылъ, что гусаръ проклятью предается , если лошадь осадитъ, или миленькой плутовкѣ сердце даромъ подаритъ. Какъ-же это было? Не пты-ли, старый грѣховодникъ, виноватъ въ этомъ?" -- Точно я -- отвѣчалъ усмѣхаясь Храбренко.-- Г-нъ Угаровъ въ моемъ эскадронѣ; я командировалъ его съ бракованными лошадьми, а ему не хотѣлось опоздать на свиданіе. Мы съ нимъ повздорили: служба службою, а дружба дружбою. Я настоятельно послалъ его, а ему, чтобы не опоздать къ назначенному времени, вздумалось увѣрить Полковаго Адъютанта, что я не далъ ему описи лошадямъ. Полковникъ велѣлъ сдать лошадей покамѣстъ въ Лейбъ-эскадронъ, и самому возвратиться домой, а мнѣ прислалъ выговоръ. Скоро все открылось, и Г. Угаровъ погостилъ довольно долго на гауптвахтѣ." Чадскій смѣялся; но Пальмирскій, съ важнымъ видомъ, оборотился къ Угарову.

"Вы опять напроказили -- сказалъ онъ ему" и теперь, можетъ быть, не такъ-то легко отдѣлаетесь. Не понимаю! Ежели вы не любите сами себя, то, по крайней мѣрѣ, хотя-бы вы пощадили стариковъ своихъ, отца и мать. Каково имъ будетъ видѣть васъ солдатомъ? А вы непремѣнно этимъ кончите!" -- Что такое?-- спросилъ Чадскій.-- "Вы хорошо сдѣлали, что скоро уѣхали отъ Рубакина -- отвѣчалъ Пальмирскій.-- Тамъ была порядочная комедія, и праздникъ его кончился очень непріятно. Одинъ изъ нашихъ офицеровъ, молодецъ хоть куда, прострѣленный насквозь, и нѣсколько разъ бывшій уже на смертномъ одрѣ отъ дуэлей, поссорился за картами съ однимъ помѣщикомъ, какимъ-то отставнымъ М-то класса, Г-мъ Простаковымъ. Слѣдствіемъ этой ссоры была полновѣсная пощечина Г-ну Простакову. Жена его упала въ обморокъ. Всѣ дамы перепугались, въ особенности-же бѣдная хозяйка, которая только было успокоилась, уложивъ спать пьянаго своего мужа. Къ счастію, бывшій тутъ Маіоръ Любскій постарался кое-какъ прекратить шумъ, и не допустилъ до драки штатскихъ и помѣщиковъ съ нашими, а уже нѣкоторые изъ офицеровъ вынули было и сабли, и въ томъ числѣ изъ первыхъ Г. Угаровъ!"

-- Помилуйте, Левъ Ѳедоровичъ! Какъ-же мнѣ было не заступишься за товарища?-- и Эта непріятная исторія будетъ имѣть дурныя послѣдствія -- продолжалъ Пальмирскій.-- Любскій, проѣзжая въ городъ къ полковому командиру, разсказалъ мнѣ все происшествіе. Онъ предлагалъ кончить, какъ надобно между благородными людьми; обѣщалъ Простакову, что нашъ офицеръ дастъ ему все преимущество передъ собою; предлагалъ, чтобы онъ первый выстрѣлилъ по немъ, а нашъ будетъ стрѣлять на воздухъ. Но все напрасно! Секретарь Земскаго Суда сердитъ на Полковаго Командира, и подбилъ этого Простакова. Ему сочинили ужаснѣйшую просьбу. Любскій сказывалъ, что и вы, и Храбренко, поставлены въ свидѣтели. Это очень непріятно. Надобно постараться, чтобы васъ какъ нибудь не замѣшали въ эту исторію." -- Чего-же такъ бояться?-- возразилъ Чадскій.-- Насъ вѣдь не было.-- "Это правда; но злоумышленные подъячіе способны ко всякой клеветѣ и кознямъ. Они могутъ запутать дѣло, и ввернутъ такой крючекъ, котораго предвидѣть нельзя. Гораздо-бы лучше было, ежели-бы вашего имени совсѣмъ не упоминали. Штатскіе въ здѣшнихъ мѣстахъ -- прибавилъ Пальмирскій -- чрезвычайно злятся на нашего Полковника; но злоба ихъ дѣлаетъ ему честь. Онъ изобличилъ и вывелъ наружу такія злодѣйства, такія ужасныя преступленія, которыя превышаютъ всякое вѣроятіе. Для примѣра, должно разсказать вамъ о нѣкоторыхъ подвигахъ бывшаго здѣсь Исправника. Кажется, не льзя вообразишь себѣ, чтобы злоумышленность могла простираться до такой степени. Однажды, самъ Асмодей внушилъ ему мысль нажить нѣсколько десятковъ тысячъ рублей слѣдующимъ средствомъ. Отыскавъ двухъ собратовъ своихъ, такихъ-же злодѣевъ, какъ онъ самъ, командировалъ онъ ихъ въ лѣсъ, къ большой дорогѣ, и велѣлъ имъ сдѣлать нѣсколько нападеній на проѣзжихъ, такъ, чтобы разнесся слухъ по уѣзду о разбояхъ и грабежѣ. Послѣ этого онъ донесъ высшему Начальству, и просилъ воинской команды, въ пособіе къ поимкѣ разбойниковъ. Все тотчасъ было ему прислано. Онъ окружилъ лѣсъ командою, и, съ нѣсколькими человѣками, подвергая жизнь свою опасности , какъ онъ доносилъ Губернатору, отправился въ середину лѣса ловить. Разумѣется, разбойники его тотчасъ были пойманы и закованы. При допросахъ, которые были имъ дѣлаемы со всею возможною справедливостію и безпристрастіемъ, открывалось, какъ будто нарочно, что самые богатые и исправные обыватели въ уѣздѣ были пристанодержателями . Исправникъ тотчасъ посылалъ хватать ихъ, и представлялъ въ городъ, скованныхъ, для очныхъ ставокъ. Тщетно доказывали эти несчастные совершенную невинность свою: ихъ до тѣхъ поръ держали въ тюрьмѣ, въ цѣпяхъ, покуда они не представляли другихъ доводовъ, гораздо красноръгивѣйшихъ и убѣдительнѣйшихъ. Тогда открывалось, что они правы, и разбойники сознавались, что показывали ложно, или по ошибкѣ, или по злобъ на нихъ. И новые, такіе-же пристанодержатели являлись на сцену. Съ ними поступали точно также. Такимъ образомъ весь уѣздъ былъ обработанъ, всѣмъ богатымъ обывателямъ досталось по-ровну, и кончилось тѣмъ, что разбойники какъ-то нечаянно бѣжали изъ тюрьмы, а Исправникъ приобрѣлъ черезъ-то нѣсколько десятковъ тысячъ рублей. Тѣми-же правилами руководствовался онъ въ слѣдствіяхъ о найденныхъ въ уѣздѣ мертвыхъ тѣлахъ. Это называлось здѣсь сѣнокосомъ. Исправникъ, Стряпчій и Уѣздный Лекарь, какъ голодныя, хищныя птицы, бросались на жертвы свои. Несчастные обыватели, у которыхъ во владѣніяхъ сыскивались мертвыя тѣла, старались, какъ нибудь потихоньку, свозить ихъ съ своей земли. Земскому Суду было это извѣстно: ихъ ловили, предавали суду и, обобравъ, оправдывали. Притомъ-же, вообще зажиточные крестьяне были непремѣнно замѣшаны при сихъ слѣдствіяхъ, и безъ представленія особыхъ, краснорѣчивыхъ доказательствъ никакъ оправдаться не могли. Подушныя деньги собиралъ Исправникъ также съ необыкновеннымъ искусствомъ. Ежели недоставало хотя какой нибудь бездѣлицы для полной уплаты, то онъ настоятельно требовалъ ее, не принимая никакихъ отговорокъ. Никакія словесныя просьбы объ отсрочкѣ, хотя на короткое время, не принимались въ уваженіе: онъ угрожалъ сельскихъ начальниковъ заковать и посадишь въ тюрьму. Но тотчасъ соглашался онъ на просьбы ихъ, получивъ лично себѣ въ подарокъ значительную часть денегъ, собранныхъ на подушныя, и тогда давалъ отсрочку, и уѣзжалъ изъ селенія. Такимъ образомъ мірская сумма уменьшалась. Должно было вновь дѣлать раскладку, для пополненія того, что подарено Исправнику, и опять вся тягость падала на зажиточныхъ крестьянъ. Неисправные плательщики, то есть лѣнивые и пьяницы, опять ничего не платили. Мірской суммы на подушныя недоставало. Вскорѣ Исправникъ вновь являлся, опять бралъ взятки за обожданіе, и, слѣдовательно, большая часть мірскихъ денегъ поступала въ собственность Исправника, а недоимка населеніи оставалась, и постепенно отъ пени увеличивалась. Оканчивалось тѣмъ, что отправлялась, какъ въ здѣшнихъ мѣстахъ называется, вмѣсто экзекуціи, сѣкуція , состоявшая въ томъ, что у несчастныхъ крестьянъ, за которыми считалась недоимка, продавали не только хлѣбъ и скотъ, но и послѣднее ихъ имущество, за совершенный безцѣнокъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ доставалось и прочимъ, и ихъ грабили и обирали тѣ, кто былъ употребляемъ на сѣкуцію. Слѣдствія такихъ распоряженій были всегда полезны наиболѣе цѣловальникамъ.Нашъ народъ, и съ горя и съ радости, любитъ выпить. Часто, когда у крестьянъ отбирали имущество ихъ на пополненіе недоимки, то и послѣдніе кафтаны переходили въ собственность цѣловальника. Словомъ: какіе ужасы совершались при этомъ душегубцѣ -- повѣрить невозможно! Въ примѣръ можно поставить здѣшнее селеніе, изобилующее землею, лѣсомъ и всѣми угодьями, сверхъ того имѣющее, по мѣстному положенію своему вблизи торговыхъ городовъ, большія удобства, но, не смотря ни на что, оно пришло при немъ въ совершенный упадокъ."