Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

Вскорѣ явился Рубакинъ, и за нимъ человѣкъ съ подносомъ, на которомъ стояло нѣсколько стакановъ пуншу. "Отецъ и командиръ, Александръ Андреевичъ! выпейте еще хотя одинъ стаканчикъ; болѣе просить не буду!"-- Ей Богу, никакъ не въ силахъ -- отвѣчалъ Чадскій.-- "Сдѣлайте одолженіе." -- Право не могу.-- "Жена! дѣти!" -- закричалъ Рубакинъ -- "сюда: становитесь на колѣни, и просите Александра Андреевича, чтобы выпилъ." При сихъ словахъ, онъ самъ хотѣлъ броситься передъ нимъ на колѣни. Чадскій удержалъ его. "Полно, братецъ! Какъ тебѣ не стыдно!" Зная однакожъ, что отъ него ничѣмъ отдѣлатъся не льзя, Чадскій сказалъ: "Пуншу, воля твоя, никакъ пить не могу, а ежели непремѣнно требуешь, то дай рюмку какого нибудь вина." -- Право пуншъ лучше!-- отвѣчалъ Рубакинъ.-- Но, такъ и быть: выпейте хотя еще стаканъ Шампанскаго, или .. постойте: у меня есть заповѣдная наливка! Сей часъ самъ принесу!

Чадскій думалъ воспользоваться его уходомъ, и, полагая, что онъ съ-пьяна все перезабудетъ, поручилъ Храбренкѣ заговорить его и удержать въ залѣ, а самъ пошелъ къ дамамъ, въ диванную. Онъ надѣялся въ кругу ихъ найдти убѣжище, подошелъ къ нимъ, и сѣлъ подлѣ жены Рубакина. Разговаривая съ нею, Чадскій увѣрился, что она очень порядочная женщина, хорошо воспитана и, слѣдовательно, ведетъ несчастную жизнь съ такимъ пьяницею.

Но хитрость Чадскаго неудалась. Тщетно Храбренко хотѣлъ заговоришь Рубакина, и самъ выпилъ съ нимъ по большой рюмкѣ наливки. Онъ помнилъ, что хотѣлъ подчивать Чадскаго, и пошелъ отыскивать его.-- "Выкушайте, Александръ Андреевичъ!" сказалъ онъ: "Это чудо: вы отъ роду не пивали такого нектара. И называется-то птичье молоко. Попробуйте только: сами еще попросите. "Безполезны были всѣ отговорки. Жена Рубакина хотѣла было также убѣждать мужа не принуждать Чадскаго. Но это посредничество до такой степени взбѣсило его, что онъ бросился бишь ее. Чадскій поспѣшилъ выпить, чтобы успокоишь его и избавить жену отъ побоевъ. Рубакинъ былъ доволенъ, и самъ выпилъ за здоровье Чадскаго; но вскорѣ послѣ того упалъ на полъ, безъ чувствъ.

Всѣ дамы, и въ особенности жена его, перепугались до чрезвычайности: она плакала, и не знала что дѣлать. Чадскій позвалъ людей; подняли Рубакина и отнесли на постелю. Между тѣмъ Чадскій велѣлъ подать уксусу и холодной воды; намочили ему голову и терли виски. Онъ вскорѣ очнулся и сталъ понемногу говорить. Ему было чрезвычайно совѣстно передъ Чадскимъ: называя его Петромъ Евдокимовичемъ, онъ просилъ у него прощенія, и хотѣлъ цѣловать его руки. Чадскій совѣтовалъ ему успокоиться и заснуть, а самъ, вскорѣ послѣ этого, вмѣстѣ съ Храбренною, уѣхалъ отъ него.

Храбренко уступилъ Чадскому свою квартиру, и самъ ушелъ въ другую избу. По жилищу бывшаго своего Вахмистра, Чадскій видѣлъ, что хозяинъ также не великій господинъ. Но, по крайней мѣрѣ, все было у него чисто, изба бѣлая и просторная. Каммердинеръ Чадскаго постлалъ своему барину дорожный его тюфякъ; онъ закурилъ трубку, и вскорѣ крѣпко заснулъ, утомленный дорогою и гусарскою гулянкой.

"La corrupiion du cœur est la source de nos erreurs."

Bаrthélemy.

"Развращеніе сердца есть источникъ нашихъ заблужденій."

Бартелеми.

Съ вечера приказалъ Чадскій своему Каммердинеру, на другой день рано, отыскать и пригласить къ нему Угарова. Лишь только онъ проснулся, ему доложили, что Угаровъ его дожидается. Онъ тотчасъ велѣлъ позвать его къ себѣ. "Вашей-ли руки эта записка, и къ кому вы ее писали?" сказалъ Чадскій, съ сверкнувшими отъ гнѣва глазами, лишь только Угаровъ успѣлъ войдти къ нему.-- Моя, сударь -- отвѣчалъ Угаровъ, изумленный такою встрѣчею -- "Къ кому вы ее писали? Извольте говорить правду!" повторилъ Чадскій грознымъ голосомъ.-- Помилуйте, Полковникъ, я не намѣренъ васъ обманывать. Но ежели вамъ угодно узнать что нибудь отъ меня, то прошу васъ перемѣнить тонъ.-- "Извините!" сказалъ Чадскій, насилу удерживая бѣшенство свое. "Я васъ прошу сказать: ваша-ли эта записка, и къ кому вы ее писали?" -- Я имѣлъ честь объявить вамъ, что записка моя. Исторія эта гласна въ здѣшнихъ мѣстахъ. Я писалъ къ Графинѣ Софьѣ Хлестовой.-- "Какъ: къ Графинѣ Софьѣ Хлестовой?" вскричалъ Чадскій, внѣ себя отъ радости, и чуть не бросившись цѣловать Угарова. "Ахъ, Боже мой! какъ я глупъ: она сама при мнѣ называла ее Соничкою, а я не могъ догадаться! .. Извините, что я васъ обезпокоилъ!" продолжалъ онъ. "Такъ эта записка точно къ Графинѣ Софьѣ Хлестовой?" -- Точно къ ней. Быль молодцу не укора -- отвѣчалъ Угаровъ ободрившись.-- Вы, Полковникъ, еще сами молоды, и съ вами вѣрно тоже случалось. Графиня Хлестова родная племянница здѣшняго богатаго помѣщика, Князя Рамирскаго. Мы были всѣ приглашены на праздникъ къ нему. Вальсируя съ Графинею, я почувствовалъ, что она жметъ мнѣ руку, и этого было довольно. Я самъ тѣмъ-же отвѣчалъ; часъ отъ часу знакомились мы съ нею короче, и стали даже передавать записочки другъ другу. Видно хозяйка замѣтила это, и, можетъ быть, нарочно.занемогла; только намъ всѣмъ должно было отправляться отъ Князя Рамирскаго. На прощаньѣ, подарила мнѣ Графиня вотъ это кольцо, и мы условились переписываться съ нею, черезъ ея горничную дѣвушку. Въ запискахъ нашихъ мы клялись другъ другу въ вѣчной вѣрности; но при первомъ свиданіи, въ саду, когда мы условливались было бѣжать, и тайно обвѣнчаться, дядя ея подслушалъ насъ и внезапно явился. Мнѣ запретилъ онъ ѣздить къ нему въ домъ, жаловался на меня Полковнику, словомъ: самъ сдѣлалъ эту исторію гласною. Всякій въ здѣшнихъ мѣстахъ подтвердитъ все, что я вамъ расказываю. Впрочемъ, я точно думалъ было жениться. Меня увѣряли, что Графиня богата; но послѣ я узналъ, что все имѣніе принадлежитъ ея матери, а у нея ничего нѣтъ. Она-же старѣе меня, и большой привлекательности не имѣетъ. Я оставилъ теперь мысль объ ней, и на нѣсколько писемъ ея даже не отвѣчалъ.--