Паула Хен - По ту сторону моря

– У вас разновидность аддикации, Алисия. Лучше последуйте моему совету. На сегодня у нас всё.

Мы знаем, что я здорова, а он – лжет.

Красная помада на бледном лице смотрится ярко и вызывающе, даря ощущение обжигающего внутренности дежавю: чужие пальцы в растаявшем молочном шоколаде и вине, которые касаются губ, проводя алые дорожки. Наша с тобой ссора, мои слёзы и твои попытки вновь пустить всё под откос. Это схоже с одержимостью. Возможно, это она и есть. Поэтому я верю словам человека напротив. Слушаю, потому что знаю, что он – неотъемлемая часть меня, моей истории, тех воспоминаний, за которые я себя ненавижу. Ненавижу и чувствую себя предательницей, потому что позволила другому мужчине касаться себя, решив, что это поможет заглушить глухую тоску по тебе. Хочется отдать ему все свои деньги и больше никогда не возвращаться – ни в его кабинет, ни в этот город.

В одном он был прав – я была зависима. Одержима. Я действительно была больна, но только тобой. И винить сейчас кого-либо в этом было бы слишком беспечно и неправильно.

***

Помнишь, тот день, у моря? Когда твои руки скользили по моему голому и влажному от воды животу, вызывая во мне приступ обоснованной и острой нежности. Ты сказал, что я стала выглядеть слишком тоскливой, осунулась, похудела, моё лицо приобрело серый оттенок, а тебя не покидали мысли, что в этом была только твоя вина. Ты всегда и во всем почему-то винил лишь себя одного. Моей матери есть чему у тебя поучиться.

В тот день ты решил «поговорить со мной серьёзно», в то мгновение ты смотрел на меня с такой нежностью и причастностью, что, вспоминая твой взгляд сейчас, мне хочется плакать. Я словно видела отражение своей души, смотря в твои глаза, видела надежду и верила тебе, следуя слепо и самозабвенно, позволяя тебе вести себя, как в один из вечеров, когда мы с тобой танцевали под несуществующую мелодию у нас в голове, а только после оказалось, что она совпала, а этот случай еще больше сблизил нас.

– Тебе нужно найти специалиста, нужно посвятить этому как можно больше времени. – Ты поглаживал мою руку своими длинными пальцами, в глазах твоих плясали солнечные блики, в наши маленькие моменты я не ощущала, что мне нужны психотерапевты, помощь и нравоучения со стороны.

– Если тебя это успокоит, я схожу к психологу. Позволю ему покопаться у себя в голове. Только не ревнуй, если еще один мужчина войдет в пределы моей черепной коробки, решив навести там порядок.

Я смеюсь, мне хорошо и легко, сжимаю твою руку и позволяю целовать себя в висок, прежде чем ты спустишься поцелуями к шее, а твои пальцы тем временем умело потянут тонкие атласные ленты моего бикини.

– Ни один мужчина не войдет в тебя так глубоко, как я. И ни один не заменит тебе меня, но я фотограф, а не психолог, поэтому придется немного посоперничать.

Твой хриплый голос пробирается под кожу, пока по ней бегут толпы мурашек. Позволяю уложить себя на разгоряченный песок, видя, как ты целуешь мой живот, а после умело скользишь языком ниже. Шум крови в ушах, сердце, готовое разорваться в клочья – забытье, потому что мне больше не нужно думать.

Однажды, вечером, у нас разгорелась ссора. Самая обширная и серьёзная из всех тех, с которыми нам приходилось сталкиваться. По крайней мере, я так считала. После неё все рухнуло, или я заставила себя так думать? Мы часто вздорили, но никогда не уходили спать, не помирившись. Да что там говорить – мы никогда не спали раздельно, даже когда наговаривали друг другу много лишнего. В тот день ты уснул на диване.

Ты стоял у кухонного стола, подперев столешницу тяжестью собственного тела, твои глаза были темнее обычного – море штормило, выходя из берегов, заливая и поглощая все пространство у побережья; радужка стала практически свинцовой от вспыхнувшей в ней ярости и недовольства.

Я узнала, что ты встречался с Кэти – новой сотрудницей, о которой до этого самого момента мне было неизвестно. У вас был проект и общая страсть к фотокарточкам. Ты задержался с ней в кофейне, в которую мы, соблюдая наши маленькие традиции, всегда ходили вместе, – именно это зацепило больше всего, как крюк, цепляющийся за кожу и стягивающих ее с тебя. Заживо и с треском. Маленькая ложь оказалась практически предательством для меня.

– Ты сказал, что у тебя были дела на работе! – я практически шипела, находясь вне себя от ярости.

– Это и есть моя работа, Алиса! Я делаю это ради нас! Ради всего того, что мы имеем, ради нашего светлого будущего!