Карина Хелле - Любовь по-испански

грохот своего сердца в горле, то я уверен в том, что мы остались неопознанными.

Сначала их глаза и камеры направлены на нас, но мы спасены парой, приближающейся к дому. Я знаю их — итальянцы, Джио и его жена-блондинка София —

и они достаточно стильно одеты, чтобы отвлечь внимание камер. О нас забывают, и мы

уходим.

Мы не снимаем маскировку, пока не оказываемся в паре кварталов от занятий

Веры. Когда она уходит, я жду ее снаружи, прихватив чашку кофе из соседнего кафе.

Затем занятие Веры заканчивается, и она выходит, чтобы присоединиться ко мне.

Есть что-то такое в пребывании на улице, в ночном воздухе, температура

которого внезапно понизилась на несколько градусов, что заставляет меня чувствовать

себя более живым, чем в последние несколько недель. Я могу почувствовать, как от Веры

тоже исходит это чувство, энергия, источником которой не является хаос и страх. У нас

обоих достаточно поводов для страха, но, прогуливаясь по тихим улицам, взявшись за

руки, даже с нашими маскировочными костюмами внутри ее мешковатой сумки, мы

чувствуем себя неизвестными и свободными. Это не означает, что мы не получаем в свой

адрес несколько подозрительных взглядов то там, то здесь. Люди узнают нас. Но мы

продолжаем шагать, будто это ничего не значит.

Точно как сказал Уоррен: мы есть друг у друга – и это все, что нам нужно. Наш

собственный маленький мир в нашей личной солнечной системе, в нашей личной

Вселенной. Сегодня мы — бесконечность.

Мы идем в бар, где проводим несколько часов. Едим тапас, пьем холодную

сангрию, рассматриваем людей из своего темного угла, общаемся друг с другом на

испанском. Ее настроение улучшается.

Нас практически одолевает досада от необходимости идти домой, но мы оба

знаем, что должны. Сегодня появился еще один «пластырь», но он нам был нужен как

воздух, иначе нас просто разорвало бы по швам. Невероятно хорошо ощущается

возможность отодвинуть все тревожные факторы в сторону на время, закрыть в надежной

металлической коробке, чтобы думать только о наслаждении жизнью и друг другом.

В нескольких минутах ходьбы от квартиры мы снова надеваем маскировку, и

всего в квартале от дома я затягиваю Веру в пустой узкий переулок. Я разворачиваю ее к

себе так, что она прижимается спиной к каменной стене. Я страстно целую ее, заправляя

синтетические волосы ей за уши. Она не может ощущаться как Вера, но ее мягкие губы

точно могут.

Она тянется ко мне, одной рукой дергая пояс моих брюк, а другую положив мне

на шею. В этот момент мы оба выглядим незнакомцами, но свободными, которые

выбирают друг друга.

Здесь в переулке грязно, стена забрызгана жиром, земля выложена неровным

камнем, и мы полностью открыты на обозрение мира. Но наша маскировка дарит мне

чувство безопасности, и я, движимый желанием быть требовательным, действую в

скандальной манере на открытом пространстве в городе, в котором меня преследуют.

Я прикасаюсь губами к ее шее, кусая, целуя, пробуя, и она ловко расстегивает мой

пояс и молнию на ширинке. Я толкаю ее выше по стене, удерживая там, юбка скользит

вверх по бедрам. Я беру Веру там, быстро и жестко, смело и дерзко. Я вхожу глубоко, ощущая каждый ее дюйм, и я настолько окутан горячей тугой киской, что у меня

закатываются глаза. У меня такое ощущение, что мы показываем пресловутый палец

всему миру, доказывая своим собственным способом, что все это не сломает нас, что мы

можем выдержать все, какие бы испытания не выпали нам. Когда дело касается нас, это

всегда больше, чем просто секс, и сегодняшний день не стал исключением.

После того, как мы оба кончили, она съезжает по стене, опускаясь на ноги, и

падает в мои объятия. Я крепко держу ее, вернув себе самообладание, и мне требуется

всего минута, чтобы осознать, где мы находимся и куда нам нужно идти.

— Это не похоже на небольшую ролевую игру, — шутит Вера, отталкиваясь от

меня, ее парик съехал набекрень.

Я улыбаюсь, но внутренне я не согласен. Это вообще не было ролевой игрой.

Мы приводим себя в порядок и направляемся в квартиру. Сейчас на улице всего

три фотографа — остальные, по-видимому, сдались, — и среди них я не вижу Карлоса. Я

избегаю зрительного контакта и когда уже мы проходим в дверь, я замечаю вспышку и

чей-то крик:

— Мистер Казаллес!

Но уже слишком поздно. Мы в безопасности, дома, и у них есть только фото