Карина Хелле - Любовь по-испански

мои условия.

— Он – кровопийца, — говорит Педро. — Если ситуация достаточно скандальна, он ухватится за нее. Даже если скандала недостаточно, то он считает его таковым. Сделай

вид, что сильно переживаешь из-за его решения, и он примет любое твое предложение.

Еще один толковый совет за сегодняшний паршивый день, а ведь еще даже не

наступил полдень. Я с любопытством смотрю на Педро, представляя, через какое

огромное количество таких инцидентов, как этот, ему довелось пройти. Его лицо ничего

не выражает, но у меня складывается ощущение, что его слова дали мне все, что нужно.

Сегодня вечером у Веры занятия по испанскому, и уже вторую неделю она

подумывает пропустить их. Но хотя я знаю, что мы можем быть в безопасности лишь

оставаясь дома, так дальше продолжаться не может.

Сегодня днем мне в голову пришла идея. По дороге домой, оторвавшись от

следовавшей за мной машины папарацци, я остановился у магазина с товарами для

вечеринок на окраине города. Прикупив несколько вещиц, я отправился прямиком домой.

Ее занятия начинаются в семь, и в шесть я полез в шкаф, из которого вытянул

магазинный пакет. Принес его в кухню, где она, прислонившись к барной стойке, потягивает красное вино и листает модный журнал, выглядя скучающей.

Я протягиваю ей пакет.

— Угадай, что у меня есть.

Она закрывает журнал и смотрит на меня с непониманием.

— Что?

Я улыбаюсь ей, обладая большим количеством информации, в отличие от нее, и

выгружаю содержимое пакета на барную стойку. Два парика — белый со стрижкой

маллет и черный в стиле Шер с ниспадающими черными блестящими прядями.

— Ролевая игра? — спрашивает она, ее глаза зажигаются сиянием.

— Может, позже, — отвечаю ей. — А сейчас это наш пропуск в твой класс

испанского.

Она минутку пытается это осознать.

— Погоди, что?

Я бросаю ей черный длинный парик, который она ловит.

— Ты надеваешь этот, я — тот. Мы выйдем из здания и я доставлю тебя

прямиком на занятие. Никто не поймет, что это мы.

Она реагирует хмурым равнодушием.

— Да, точно, они не смогут нас узнать.

— И не узнают, — отвечаю я, выгружая остатки из пакета. В нем джинсовый

жилет с кислотными вкраплениями и черный худи с надписью «Старшая школа

Амстердама». — Прекрасный жилет для меня и свитер школьный — для тебя.

— Ты шутишь.

— Я буду смеяться скоро, но уверяю тебя, сейчас я совсем не шучу. — Я забираю

светлый парик и жилетку. — Ты мне не веришь?

Я снимаю рубашку, проскальзывая в мерзкую жилетку и натягиваю парик.

Повернувшись к Вере, вижу, что она улыбается. Это жалко, потому что улыбка вызвана

тем, что я выгляжу как идиот, но какая ни есть, ее улыбка стоит миллионов.

— Оу, вау, — произносит она. — Ты выглядишь так горячо.

Я киваю на черный парик:

— Не так горячо, как будешь выглядеть ты, моя Эстрелла.

Она театрально вздыхает, но натягивает свитер на себя и водружает на голову

парик. Она поправляет его так, что блестящие искусственные пряди падают ей на лицо, и

смотрит на меня.

— Теперь ты счастлив?

— Это совершенно неуместно, но я чрезвычайно возбужден, — говорю я, осматривая ее сверху до низу. — Ты выглядишь как очень плохая девчонка, пойманная

полицией за кражу упаковки пива и пакетика марихуаны из чужой машины.

Выражение ее лица становится соблазнительным.

— Ну, ты знаешь, в этом нет ничего предосудительного. Во всяком случае, когда

дело касается меня.

Она подходит ко мне и оборачивает свои руки вокруг меня, поверх жесткой

жилетки.

— У тебя занятие, — говорю ей, убирая от себя руки Веры.

— Ты не можешь указывать мне, что делать.

— Я могу и буду, — отвечаю, шлепая ее по упругой попке. — А теперь идем.

— Мы серьезно выйдем в этом на улицу?

Я киваю.

— Очень серьезно. Только на несколько кварталов, пока не скроемся из виду

фотографов. Хотя, — говорю я, поворачиваясь к зеркалу в коридоре и любуясь своим

нелепым отражением, — мне начинает сильно нравиться этот образ.

Она закатывает глаза и хватает свою сумку, затем надевает капюшон, скрывающий ее черные волосы.

Спустя пару минут мы выходим через парадную дверь, у обоих на глазах надеты

солнцезащитные очки. Я слегка съеживаюсь, опускаю плечи, пряча свою обычную гордую

осанку, и цепляю на лицо ленивую улыбку. Вера делает то же самое. Наши взгляды

определенно далеки от обычных — злых и дерзких — и даже когда я чувствую бешеный