Кристин Лестер: Сиреневая весна

— Зачем ты приехала? Как отец?

— Отец в порядке. Это все, что тебя интересует? — Луиза даже не давала им пройти. — А ты не хочешь спросить, давно ли я тебя жду в Чикаго?

Он вздохнул:

— Давно ли ты меня ждешь в Чикаго?

— С одиннадцатого мая.

— Что?

— Скажи-ка, милочка, — Луиза полностью перенесла свое внимание на Шерли, — куда делось мое сообщение на автоответчике в тот вечер, когда Даллас пропадал на банкете? Спасибо, кстати, дорогой, что пригласил! Мне очень понравилось! Так вот. Ты не подскажешь мне, милочка, что ты делала в номере моего жениха в тот вечер?

— Шерли? — Растерянный Даллас смотрел на нее во все глаза. — Что это значит?

— Да! Потрудись также рассказать, как ты залила ванную, подкупила метрдотеля, чтобы он срочно нашел вам путевки на острова и наврал Далласу, будто в отеле все телефоны сломались.

— Шерли!

Она молчала, как провинившаяся школьница, не поднимая головы.

— Но сообщение на всякий случай стерла! Вдруг бы Даллас догадался включить телефон!.. Пойдем, дорогой. Нам надо о многом поговорить.

— Шерли! — Даллас схватил ее за плечи и встряхивал что есть силы. Казалось, он обезумел. — Это правда? Это правда, ты скажи, или она — врет?!

— Черта с два! Ничего я не вру! Надо было мне в тот же день ехать за вами на Багамы, чтобы поломать весь кайф! Воровка! Думала жениха украсть?!!

— Это — правда. Мне пора идти, — пробормотала Шерли и развернулась к лестнице.

Даллас стоял, словно оглушенный.

Луиза подошла к ней и, заговорщицки взяв под руку, тихо сказала:

— Просто надо было больше платить мистеру Дональду, милочка! Я тоже догадалась об этом не сразу: только три дня назад. За деньги он и мать родную продаст. Ну а теперь — прощай!

— Ну вот, Мишель, теперь ты все знаешь. Далласа я с тех пор больше не видела… Потом я сбежала к бабушке в Калифорнию, после — сюда, к тебе. Мама говорила, что кто-то звонил и даже приходил, но она не стала спрашивать имя и давать мои координаты, ты же знаешь мою маму… — Шерли грустно потягивала свежевыжатый сок, потому что официант проснулся, принес им напитки, чистую пепельницу и убрал пустые чашки. — А еще вчера нью-йоркский врач сказал, что я беременна, значит — курить вредно… Вот такая грустная история. Если хочешь — сама придумай для нее конец повеселее.

Мишель была в шоке:

— То есть как — беременна? То есть как — повеселее?

— Вот так.

— Шерли, ты с ума сошла! Ты — беременна?!!

— А почему бы нет?

— О господи! Ну так иди к нему! Ты же приехала в Нью-Йорк вовсе не ко мне, я же вижу! Почему ты боишься его найти?

— А что я ему скажу? «У меня от тебя будет ребенок»? Он имеет полное право не поверить: я же лгунья и воровка. И потом, может, его отец уже скончался, а перед мертвыми обещания надо выполнять! Это живых еще можно уговорить передумать… Он обещал жениться на Луизе, и, наверное… что у нас сейчас? Июнь? Наверное — женится где-нибудь в сентябре… Ну что ты на меня так смотришь, Мишель?.. Может быть, Луиза оказалась тоже беременна? И у них все хорошо!

Мишель молчала, широко раскрыв глаза.

— Ну что стряслось?!! Ты увидела нимб над моей головой?

— Шерли! Шерли! Вот сейчас у меня родилась ПОТРЯСАЮЩАЯ концовка! Издатели, конечно, меня убьют, потому что сроки уже все вышли, но… я перепишу несколько глав! Бог ты мой! Ты будешь в шоке, когда прочитаешь! Все будут в шоке!

Шерли махнула рукой:

— После того шока, который я пережила у гинеколога, мне уже ничего не страшно в этой жизни.

Мишель снова покачала головой:

— Шерли, но что ты будешь делать? С ребенком?

— А что мне с ним делать? Пусть растет. Зимой я уже стану мамашей.

— Ужас какой!

— Синди тоже беременна.

— Но у нее есть муж.

— А у меня — нет. И что с того?

— Ну… Денег у тебя, в принципе, много… После Далласа.

— Да. Сам того не зная, он обеспечил своего ребенка как минимум на пару лет.

— А ты когда-нибудь ему об этом скажешь?

— Не знаю. Может быть.

— Ужас какой!

— А что там будет в концовке? — улыбнулась Шерли. — Скажу я ему или нет?

— В какой концовке? А! — Мишель заулыбалась. — Скоро прочитаешь! Думаю, уже осенью книжка выйдет.

— Ну и хорошо, — кивнула Шерли, вставая со стула. — Мне пора. Звони, когда вернешься в Чикаго.

— Все-таки, сходила бы ты к нему!

Не глядя на подругу, Шерли покачала головой и ушла. Официант грустно посмотрел ей вслед и отправился варить себе кофе.

По мокрому стеклу барабанили капли дождя. Над Чикаго навис октябрь. А Шерли казалось, что дождь не переставая идет с того дня, когда они уехали с моря. Каждую ночь Даллас снился ей: родной, близкий, любимый. Он целовал ее глаза и как будто просил прощения. Она кричала, что он не виноват, наоборот — это она должна просить прощения. Но Даллас уходил, растворялся в ночи, после этого она видела какого-то старика, наверное — его отца. А потом сон обрывался, и Шерли долго лежала в постели, глядя в потолок. Так повторялось почти каждую ночь.