Кристин Лестер: Берег нежности

— А по-моему, они неплохо смотрятся вместе. По крайней мере, мне всегда так казалось. — Стен издалека глянул на Жанет и ее мужа и закурил, удобно устраиваясь в своем шезлонге.

— Это тебе только казалось, поверь. Нет, что-то определенно не то. Они, может, и смотрятся, но точно не любят друг друга.

Чета Манисти удобно расположилась в тени небесно-голубого навеса на верхней палубе туристического теплохода, чтобы посплетничать о других пассажирах. Они уже который год отдавали предпочтение именно этому круизу на Багамские острова и именно этому судну. Небольшой, компактный трехпалубный теплоход постоянно принимал на своем борту примерно один и тот же контингент: нью-йоркскую и вашингтонскую буржуазную верхушку. Это был круиз, куда могли попасть лишь избранные.

— Не любят? — Стен решительно покачал головой. — Но он так нежно придерживает ее за талию, всегда подает руку, чтобы помочь ей выйти из бассейна! Приносит коктейли, следит, чтобы она не оступилась на лестнице…

— И все это ты успел разглядеть за вчерашний вечер?

— Ну… пока все. Все, что я видел.

— Именно! Ты видел слишком мало и сделал поспешные выводы.

— Не забывай, что они едва нам знакомы. Мы всего лишь отдыхали вместе прошлым летом.

— Это ты всего лишь отдыхал, а мы с Жанет общались весь последний год! И в определенные периоды случалось так, что…

— Знаю-знаю: дороже и ближе нее у тебя не было никого! Но, Оливия, это еще не дает повода думать, будто у нее проблемы с мужем и она их от тебя скрывает. Жанет никогда тебе не жаловалась, насколько я знаю.

— Это не дает мне повода думать. И точка. Вот что ты хотел сказать…

— Просто мы действительно совсем не знаем их.

— …а также это не дает нам с тобой повода сплетничать о них!

Стен примирительно погладил жену по руке.

— Да я в общем-то не против вашей дружбы. Если тебе так нравится называть ваши отношения. Тем более что сегодняшний наш совместный отдых — целиком и полностью заслуга Жанет.

— Вот именно! Это она заказала четыре путевки на тот же круиз и на тот же сезон, что и в прошлом году, и если бы не они с Ивелем, то мы с тобой до осени сидели бы в Вашингтоне.

— А при чем тут «вот именно»?

— Не знаю. — Оливия зевнула. — Я уже запуталась в наших рассуждениях.

— Ну вот, они, кажется, идут сюда, начинай улыбаться.

— Уже начала.

Супруги как по команде надели на лица приветливые улыбки, отчего тут же стали выглядеть глупо, и Оливия помахала рукой приближающейся паре.

— Нельзя не признать, — напоследок процедила она сквозь зубы, — Жанет сильно похорошела. Ей идет новая прическа.

— Но, пожалуй, она слишком живая для него, — в тон ей ответил Стен, кашлянув в кулак. — Или он для нее — слишком чопорный.

— Как манекен! Вот ты и сам признал: между ними что-то не то.

— Не говори глупостей… О! Приятно видеть! Наконец-то вы тоже проснулись! — Стен поднялся навстречу Ивелю и пожал ему руку.

— Привет!

— Привет! — Женщины тоже обнялись и расцеловались, как и полагается, едва касаясь щек.

— А мы сегодня что-то заспались… — Жанет сделала жест в сторону мужа. — Вчерашний бренди, знаете ли, дал о себе знать.

Жанет улыбалась. Она всегда улыбалась, когда говорила гадости о муже. Ей это нравилось.

Оливия и Стен невольно переглянулись: Оливия с торжеством, Стен с недоумением.

В прошлом году Жанет выступала в образе амазонки: жгуче-черные волосы, резкие движения, решительные и едкие суждения обо всем, громкий голос и слишком жизнерадостный смех, так что иногда казалось, будто она сама себя желает убедить в том, что ей смешно, — вот что запомнилось о ней.

Теперь, очевидно в силу произошедших за год событий, не самых приятных и легких, она кардинальным образом изменилась. Сломалась? — непроизвольно задала себе вопрос Оливия. Нет. Не похоже. Такие люди, как Жанет, вообще не ломаются. Но она изменилась не только внешне: перекрасила волосы в светлый цвет, стала как будто мягче, тоньше, тише…

Нет, это все пустяки, думал Стен. Что-то сильно изменило ее изнутри. Не она следовала своей внешности, как это часто происходит с женщинами, решившими начать новую жизнь с посещения салона красоты, а внешность следовала за ней. С Жанет что-то произошло за этот год и, пожалуй, довольно сильно потрясло ее, потому что у нее изменился взгляд.

Взгляд ее стал жестче. Намного жестче. Она и сама, несмотря на ярко выраженную тягу к «ангельской» внешности, стала прочнее и тверже внутри.