Гарольд Роббинс - Мечты умирают первыми. Бегство из Занаду

— Это на случай, если комната занята, — шепотом пояснила она.

На стук никто не ответил. Она открыла дверь, ввела меня в комнату и беззвучно закрыла за нами.

— У тебя есть спички?

Я нащупал коробок в кармане. Дениза чиркнула спичкой — у противоположной стены стояли узкая кровать и комод с выдвижными ящиками, украшенный фарфоровой миской и кувшином. Над ним висело зеркало. У другой стены был невысокий деревянный шкаф. Над ним виднелась створка окна. Спичка погасла.

Дениза в темноте пересекла комнату и открыла один из ящиков. В следующую секунду она снова чиркнула спичкой. На этот раз, чтобы зажечь вынутую свечку. Затем Дениза поставила ее в подсвечник рядом с миской, и по комнате распространился колеблющийся желтый свет.

Я посмотрел на потолок. Там была электрическая лампочка.

— Почему ты просто не повернула выключатель?

— В девять часов вечера электричество отключается автоматически с целью экономии. Мы ведь встаем здесь рано, в пять утра. И сразу беремся за работу. После девяти засиживаются очень немногие.

— А сколько вас здесь?

— В зависимости от. Тридцать — иногда сорок.

— В зависимости от чего?

— От того, хотят здесь оставаться или нет. Здесь в основном молодежь, которая хочет избавиться от тех или иных привычек.

— От наркотиков?

— И алкоголя.

— И что же они здесь делают?

— Работают на ферме. Молятся. Получают советы.

— Что же выращивает ферма?

— Преподобный Сэм говорит — людей.

Я помолчал, затем кивнул. Быть может, преподобный Сэм прав. Он, во всяком случае, пытается это сделать. Я выудил из кармана сигарету и прикурил от свечки. Дениза за это время успела стряхнуть обувь и вытянуться на кровати.

— Устала? — спросил я.

Она кивнула.

— Я тоже, — сказал я, снимая жакет. — Как ты думаешь, сможем мы поместиться здесь, чтобы не спихивать друг друга?

Дениза продолжала молча смотреть на меня. Внезапно в ее глазах блеснули слезы, она задрожала.

— Что случилось? — спросил я и только тут понял, что она заметила у меня за поясом револьвер.

Я вытащил пушку и положил ее на комод.

— Я боюсь, — шепнула Дениза, стуча зубами.

Я присел на краешек кровати и прижал ее голову к своей груди.

— Все уже позади. Бояться больше нечего.

— Они хотели убить тебя.

— Ну не убили же!

— Они попытаются снова.

— Лонеган все уладит через несколько дней, и мы вернемся к нормальной жизни.

Дениза внимательно посмотрела мне в глаза.

— Ты убил бы того человека, если бы я тебя не остановила?

— Не знаю. Когда я вернулся из Вьетнама, мне претила сама мысль о насилии. Я был сыт им по горло. Но в тот момент, когда я увидел твое лицо, у меня все мысли отшибло. Я просто вышел из себя.

Я взял девушку за подбородок и бережно провел пальцами по ее щеке.

— Знаешь, к утру у тебя будет громаднейший прожектор.

Она озадаченно нахмурила брови.

— Синяк под глазом, — пояснил я.

Не успели эти слова сорваться с моих губ, как Дениза уже очутилась перед зеркалом.

— Ой! Какой кошмар!

— Мне приходилось видеть и похуже, — улыбнулся я.

— Можно что-нибудь сделать?

— Обычно рекомендуется подержать на ушибленном месте сырой бифштекс.

— Но у нас нет бифштекса.

— Сделай компресс изо льда.

— Льда тоже нет.

— Тогда будет синяк.

— Да, наверное. Я выгляжу смешно?

Я моментально прогнал улыбку:

— Нет.

Дениза быстро задула свечку.

— Все. Теперь ты ничего не увидишь.

— Пустяки.

— Нет, не пустяки. Не люблю казаться смешной.

Я сделал глубокую затяжку. Кончик сигареты ярко заалел в темноте, и в его свете стало ясно, что Дениза расстегивает рубашку. Послышался шорох снимаемой одежды, и девушка нырнула ко мне в постель. Я повернулся, чтобы коснуться ее, однако она уже забралась под одеяло.

Я встал, затушил о подсвечник сигарету и начал раздеваться.

— Гарис?

— Да?

— Можно я тебя раздену?

Не дожидаясь ответа, она поднялась на колени, расстегнула мне рубашку, стянула рукава и бросила ее на пол. Затем пальцы девушки легко коснулись моих сосков.

— Мерзнешь?

— Нет. — Я потянулся к ней.

Дениза мягко прижала мои руки к бокам.

— Не сейчас.

Ее губы, язык, зубы касались, лизали, втягивали и покусывали мою грудь, в то время как руки расстегивали пояс и открывали молнию. Джинсы соскользнули на пол к моим ногам, а ее руки легли на яйца.

— Они такие большие и пухлые, — прошептала она и прижалась щекой к моему животу, пытаясь поймать пенис ртом. Зубы слегка сжали налившийся орган.