Барбара Картленд - Песня синей птицы

- Но Алтон-Парк принадлежит.., маркизу, - запинаясь, сказала Сильвина, почти не соображая, что говорит.

- Маркиз умрет! - рявкнул мистер Каддингтон. - Со всеми другими членами правительства, которых уже приговорил к смерти Наполеон Бонапарт.

- Дайте мне сойти! - воскликнула Сильвина. - Я больше не могу находиться с вами. Я не понимаю, что произошло и почему вы можете шутить такими серьезными вещами, но если Клайд не ранен, я хочу вернуться домой.

- Ты вернешься домой, когда этого захочу я, - ответил мистер Каддингтон. И наш дом будет совсем не похож на тот жалкий, убогий домишко, который ты сейчас оставила. Понимаешь? Я буду самым важным человеком в Британии! Я буду наместником Бонапарта, и, как это обычно бывает, он наградит меня титулом, может быть, даже сделает королем. - В голосе его звучало торжество. - Но, как бы то ни было, - добавил Каддингтон, - у меня будет власть - власть над людьми, которые меня презирали, над людьми, которые смеялись надо мной, считая меня гениальным, но недостойным сидеть с ними за одним столом.

- Значит.., вы.., предатель?!! - бросила ему в лицо Сильвина.

- Да, предатель! - гордо подтвердил тот, - и разоблачить меня они не смогли. Теперь скоро, очень скоро, - может, уже завтра, - они на горе себе узнают, что я не тот человек, кем можно пренебрегать и над кем издеваться.

- Могу только надеяться, что вы получите по заслугам, - с горечью сказала девушка. - Но по крайней мере не вовлекайте меня в ваше предательство. Я англичанка и горжусь этим. Мой отец всю жизнь служил стране, мой брат был в армии. Неужели вы думаете, что я могу смотреть на вас без отвращения, без презрения к вам и тому, что вы делаете?

Злобно рассмеявшись, мистер Каддингтон протянул к ней руки.

Сильвина попыталась забиться в угол экипажа, но они сидели слишком близко друг от друга, а то, что экипаж раскачивался из-за быстрой езды, мешало ей вывернуться из обхвативших ее рук; кроме того, девушке мешал накинутый на плечи плащ. Как она ни изворачивалась, ее спутник притянул ее к себе, смеясь над ее попытками высвободиться.

- Так ты все еще презираешь меня! - воскликнул он. - Ну, что ж, по крайней мере не скоро мне наскучишь. Но я тебя укрощу. Как я сказал тебе той ночью, я сумею сделать тебя покорной и услужливой, сломаю твою гордость.

- Отпустите.., меня! - взмолилась Сильвина. Ей было так страшно, как никогда в жизни.

Каддингтон понял, что она имеет в виду нечто более значимое, чем то, что он обнимает ее.

- Ты поедешь со мной во Францию, - ухмыляясь, заявил он. - Но мы поженимся не там. Жители Британии любят свадьбы почти не меньше коронаций.

- Неужели вы действительно думаете, что я.., выйду за вас замуж?.. За человека, предавшего свою страну, свой народ? - с горечью спросила Сильвина.

- Думаю, что после сегодняшней ночи у тебя не будет выбора, - ответил Каддингтон.

Во взгляде, устремленном на девушку, читалась похоть, и она отпрянула как можно дальше. Взяв ее пальцами за подбородок, бывший помощник министра силой повернул ее лицо к себе.

- Такая маленькая, беспомощная, и все столь же соблазнительная, - сказал он.

От похоти, слышавшейся в его голосе, Сильвину затошнило. А потом его толстые губы, горячие и безжалостные, прижались к ее рту, и ей показалось еще немного, и она умрет от унижения.

Он целовал ее грубо, жестоко, пока она не начала задыхаться. Ей казалось он тянет ее вниз, в темное, тенистое болото разврата, от грязи которого ей уже никогда не очиститься. Каддингтон, не отрываясь от ее губ, просунул руку ей под плащ и грубо схватил за грудь, порвав при этом тонкую материю газового платья. Девушка отчаянно сопротивлялась, хотя и понимала, что это бесполезно.

Когда он наконец оторвался от ее губ, она была почти без сознания. Глядя в ее помертвевшее от ужаса личико, Каддингтон ухмыльнулся.

- Ну, вот видишь, как ты беспомощна, - издевался он. - Неужели ты и вправду думала, что сможешь противиться мне? Но придет время - и ты будешь восхищаться мною и благоговеть, видя, чего я достиг.

- Вы.., мне.., отвратительны, - еле выговорила Сильвина дрожащими губами.

Негодяй расхохотался и хотел снова поцеловать ее, но что-то заставило его взглянуть назад, поверх откинутого верха экипажа; и тут он отпустил девушку, стремительно разжав объятия, и пробормотал едва слышно:

- Не может быть... Слишком рано, они не могли ничего обнаружить.

- Что это? - спросила Сильвина: в ее душе внезапно замерцал слабый луч надежды.

Повернувшись, тот зарычал на нее как загнанный зверь: