Ольга Птицева - Брат болотного края [СИ]

— Прощаться с дружочком будешь? — спросила она.

Лебедицы стояли в воде по грудь, мокрая ткань облепила их тела, обнажила кости с мясом, хрупкость и полноту, женскую стать их и силу, которой оказалось больше смерти. Лежку они держали под руки, голова его завалилась в сторону, волосы закрыли переломанное лицо. И казалось, что он остался прежним. Красивым до нездешности, ладно выделанным и полным жизни.

Леся осторожно приблизилась к нему так, чтобы не нарушить эту милосердную ложь и запомнить его таким — тонким до прозрачности лесного ручья. Прикоснулась к холодной его руке. Эти сильные пальцы умели чувствовать тесто, месить его, готовя к рождению хлеба. Они никогда не ласкали женщину, зато кормили кур щедрым пшеном. Ни леса они не знали, ни побед, ни большой ворожбы.

И зачем ты пошел за мной — хотела спросить Леся. Что не сиделось тебе с теткой? Что не жилось в покое? Зачем потащился через чащобу, которая тебе ни родня, ни дом? На что надеялся? Глупый. Глупый мальчик. Лежать тебе на днем озерном, спать вместе с тем, кого нет там и не было. Глупый мальчик. Красивый мальчик.

— Идти нужно, — сказала Веста. — Не держи его… — Голос ее дрогнул, она дернула щекой и оправила косу, засмущавшись словно, что может еще сострадать.

Леся погладила сжатые Лежкины пальцы. То ли последняя судорога скрутила их так крепко, то ли посмертный холод сковал их.

— Держит что-то, — прошептала Дарена и наклонилась, чтобы разглядеть. — Точно держит.

Леся легонько надавила, и кулак с облегчением разжался. В ладони лежал серый камешек. Леся взяла его, огладила, и сразу стало тепло и покойно. Даже холод отступил, и вода потеплела, и тишина, напряженная и вязкая, вдруг стала понятной и простой. Тишиной стала, а не тревожной тишью.

— Медуница, — выдохнула у нее за спиной Фекла, повела носом. — Глаша собирала, небось. Сушила на окне, чтобы солнцем напиталась. Откуда?

— Камешек от лиха заговаривали, — ответила Леся, продолжая крутить его в пальцах.

— И как, — улыбнулась Веста. — Помогло?

— Коли перед нами стоит да требует, чтобы мальчишку спасли, значит, ее камень точно сберег. — Фекла осклабилась. — А теперь наша очередь. В воду его! В воду!

Лебедицы переглянулись. Хищная улыбка исказила лицо Весты. Дарена по-птичьи наклонила голову. Обе они подхватили Лежку за руки и потащили на глубину, да так быстро, что Леся и испугаться не успела. Светлая макушка Лежки сверкнула в последний раз и скрылась в сонной толще, будто и не было ее.

Ничего не произошло. Не разверзлась гладь, не вскипели воды, даже алым не окрасились. На другом берегу только вскрикнула громко птица.

— Выпь. — Фекла оглянулась на Лесю. — Что? Думала, чудо какое случится? Ворожба великая озерная? Нет здесь ворожбы, — сказала как отрезала. — Иди своей дорогой, девка. Зачем тебе мерзнуть?

— А ты как же? — Леся обхватила себя за плечи, чтобы не дрожать так отчаянно, из тепла в ней остался только камешек, помнящий сладость медуницы.

— А я что? — Фекла тряхнула волосами, во все стороны брызнули ледяные капли. — Я в болоте потонула, думала, принесу ему теткин серп, оно меня примет к себе, буду мстить лесу, родную кровь лить… Глаза открыла, а рядом эти… Сестры мои названные. Белые все, хоть глаза выколи, а я черная. Знать, главная среди них. Любимая невеста того, кого нет. И ни сдохнуть теперь, ни отомстить за жизнь загубленную. Летай над озером, жди, чего не случится…

Зло сплюнула под ноги. Окликнула застывшую у края зыбуна Оленьку.

— Чего уставилась?

Девочка вздрогнула, но не повернулась.

— Плохо там, — сказала она. — Твари болотные подрали кого-то… Большого. Лесного кого-то подрали. Умер он.

Леся зажмурилась. Что-то дернулось в ней, сжалось больно и оглушительно. Она закусила губу, чтобы не дать услышанному расплескать в ней непролитое, посмотрела на Феклу. Та кривила губы, но стояла не шелохнувшись, только пальцы судорожно сжали кожаную рукоять. Леся шагнула ближе, дернула за край рубахи. Блеснуло серебро.

— Ты чего? — Фекла оттолкнула ее. — Лезешь-то чего, девка? Совсем безумная?

Но Леся ее не слушала. Мир сузился до слабого блеска на старом лезвии. Серп. Тяжелый серп, виданный в доме. Серп, что лежал во властной руке Аксиньи. Родовой серп.

— Откуда у тебя он? — не спросила, а выдохнула, не разбирая собственных слов.

Фекла оскалила зубы, глянула зло.

— Откуда надо, тебе до него дела нет.

— Родовой он. Лесной. А ты в воду унесла? — Гнев рокотал в Лесе подобно буре.