Амрита Кели - Кайвалья

Реальность – это сон? Ну как сказать, в какой-то мере да, но в то же время нет. Жизнь как сон, который обрывается со смертью, а смерть – сбрасывание старых одежд тела и переход в новую жизнь. Какой она будет, определяют желания и поступки. Кто-то познает счастье на сказочных райских планетах, что располагаются вверху вселенского яйца, иные – беспредельную боль в адах, что располагаются внизу. Кто-то вернется на Землю, где вечно пребывает баланс из наслаждений и боли.

Не всегда дается человеческое тело, не всегда. Мириады микробов, растений, насекомых, птиц и зверей тоже получают душу. Даже горы… Но тебе повезло, так что, пожалуйста, теперь используй тело правильно.

Давай лети, малыш.

… Воздух давит на тело. Невидимый поток обволакивает и начинает выталкивать его из мягкого и привычного места в тесное, сдавленное со всех сторон отверстие. Головой утыкаешься в это и, едва дыша, чувствуешь, как тебя выдавливает все больше и больше в эту мягкую и мокрую, скользкую тесноту. От ужаса глаза и рот закрыты, залеплены и запечатаны, кажется, это конец. Пока сквозь веки не проникает свет и что-то хватает, вытаскивает в холодное место и несет куда-то маленькое, орущее тельце, кладет на что-то мягкое и теплое, приятно пахнущее…

Утро.

Недавно я видела очень яркий сон. Двое сидят на берегу реки. Они держатся за руки. Я не вижу их лиц, но чувствую, что они мне знакомы. Я никогда не была в этом месте. Река сияет. И эти двое сияют.

Вижу яблоко на песке и поднимаю его. Кусаю, а оно рассыпается мелким песком и струится сквозь мои пальцы. Небо становится темным, и падают звезды. Я чувствую, будто во мне бьются два сердца.

Это казалось настоящей жизнью, пока я не проснулась. Было еще темно, и яркая планета светила в наше окно. Я с трудом села на постели и почувствовала, что она мокрая. На полу тоже было мокро. Я поняла, что приближается время рождения моей малышки.

День.

Я чувствую себя плохо. Дурные предчувствия не отпускают. Небеса темнеют. Джагай, чтобы развлечь меня, играет на флейте.

День.

Джагай сидел на постели и играл на флейте. Нежная, задумчивая мелодия лилась из небольших отверстий, но не успокаивала, а только лишь тревожила сердце Асури. Когда-то она со смехом и поцелуями просила: «Сыграй мне милый, Джагай» и кружилась, словно легкая пылинка в струе света, танцевала только для него в любовном забытьи. Тогда он прекращал играть, завороженный точными движениями Асури, и они смотрели друг на друга жадно, словно в тот первый раз, после свадьбы, когда солнце лежало горячими пятнами на деревянном полу, ароматный дымок благовоний извивался и таял в нагретом воздухе, а они были в доме одни. Тогда Джагай подошел к ней и аккуратно откинул сари с ее головы. Состриженные волосы Асури отрастали, но были теперь не иссиня-черными, но странного цвета: серого, а ближе к вискам совсем белого. Он стал нежно гладить ее по волосам, смотря в глаза – в них, глубоких словно океан, стояли слезы. Он повторял ее имя и раздевал, нежно целуя. Неожиданно она оказалась совершенно обнаженной, что вдруг поразило его. Тогда они легли на постель, лаская друг друга, чувствуя сладостные любовные волны, которые, казалось, омывали их возбужденные тела.

Но сейчас все было иначе.

Хотя за окном сиял и пел солнечный день, земля снова начала сотрясаться. Картина, на которой был изображен огромный лев с человеческим телом, зашаталась и упала со стола на пол. Асури кинулась ее поднимать, но встать не смогла. Ноги не слушались. Ей показалось, что она птица с двумя подбитыми крыльями. Птица, потерявшая возможность подняться в возлюбленное небо.

– Мне страшно, – прошептала Асури. Ребенок снова беспокойно шевелился внутри, толкался ножками в живот, и она чувствовала себя полностью беззащитной куклой, которая должна сдаться на милость всесильной судьбы, но отчаянно не желает этого, сопротивляясь изо всех сил. Джагай обнял ее, и она уткнулась головой в его грудь, одной рукой сжимая амулет-львенка на шее, а другой обнимая и гладя его по спине.

– Ты чувствуешь его? – он кивнул, потому что боялся – в его голосе она услышит предательски подступающие слезы. Джагай перевел дух. Он знал – нужно быть сильным сейчас.

– Послушай, любимая, что бы ни случилось, мы еще встретимся, слышишь? Я найду тебя, в какой бы вселенной ты ни оказалась, кем бы ни родилась…

Он не успел договорить. Земля задрожала, раздался оглушающий звук, похожий на вой, словно где-то завыл огромный раненый зверь. Опустилась невероятная тьма, и, прежде чем они успели закричать, вода поглотила все: сминая и расплющивая города, леса вокруг, маленькую хижину, три замерших человеческих сердца…