Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-Полукровка

В этот момент Премьер, наконец, снова обрел способность говорить.

— А вы… вы, значит, не жулик?

Это была его последняя, отчаянная надежда.

— Нет, — мягко сказал Фадж. — Боюсь, что нет. Смотрите.

И с этими словами он превратил премьерову чашку в хомячка.

— Но… — почти беззвучно пробормотал Премьер, глядя, как чашка жует уголок его очередной речи, — но почему… почему мне никто не сказал?..

— Министр Магии дает о себе знать только Премьер–министрам, — ответил Фадж, засовывая свою волшебную палочку куда–то внутрь жилета. — Считается, что это лучший способ поддержания секретности.

— Но в таком случае, — проблеял Премьер, — почему предыдущий Премьер–министр меня не предупредил?..

При этих словах Фадж засмеялся.

— А вы , уважаемый Премьер–министр, собираетесь рассказывать кому–либо?

Все еще хихикая, Фадж бросил в камин какой–то порошок, шагнул в изумрудное пламя и со свистящим звуком исчез. Премьер–министр стоял как истукан, осознавая, что в жизни он не осмелится рассказать об этой встрече ни одной живой душе, ибо кто ж ему поверит?

На то, чтобы шок прошел, потребовалось изрядное время. Сперва Премьер пытался убедить себя в том, что Фадж наверняка был галлюцинацией, вызванной постоянным недосыпанием во время жуткой избирательной кампании. В тщетной попытке избавиться от всего, что напоминало о той неприятной встрече, он подарил хомячка своей племяннице (та была в восторге) и сказал своему личному секретарю снять портрет маленького уродца, который объявил о прибытии Фаджа. К смятению Премьера, однако, портрет убираться не желал. После того, как несколько плотников, пара строителей, один историк–искусствовед и один канцлер казначейства безуспешно пытались отодрать портрет от стены, Премьер сдался и лишь надеялся, что до конца его срока эта штуковина останется тихой и неподвижной. Иногда он готов был поклясться, что видит краем глаза, как обитатель картины зевает, или почесывает нос, а один–два раза вообще ушел за край рамы, оставив пустой грязно–коричневый холст. Однако он приучил себя не смотреть особо на картину, а видя что–то подобное — твердо объяснять самому себе, что это обман зрения.

Три года назад, в ночь, очень похожую на нынешнюю, Премьер–министр был в кабинете один, когда портрет снова возвестил грядущее прибытие Фаджа, который тут же и выскочил из камина, весь мокрый и в состоянии паники. Прежде чем Премьер–министр смог спросить, чего это он закапал весь ковер, Фадж начал вещать о какой–то тюрьме, про которую он никогда не слышал, о человеке по имени «Сириец» [4] В оригинале — игра слов: Премьер принял имя Sirius за «serious» (серьезный) Блэк, о чем–то, звучавшем похоже на «Хогвартс», и о мальчике по имени Гарри Поттер; и все это, с точки зрения Премьера, было абсолютно лишено смысла.

— Я только что из Азкабана, — задыхаясь, произнес Фадж и вылил себе в карман приличное количество воды с полей котелка. — Посреди Северного моря, ну вы знаете… ужасный полет… у дементоров волнения, — он содрогнулся. — От них никогда еще не сбегали. В любом случае я должен был прийти к вам, Премьер–министр. Блэк — известный убийца муглей, и он, возможно, планирует присоединиться к Сами — Знаете-Кому… хотя да — вы же сами не знаете, кто такой Сами — Знаете-Кто! — некоторое время он с безнадежным видом смотрел на Премьера, после чего сказал:

— Ладно, вы присаживайтесь, присаживайтесь, я вам сейчас все объясню… виски будете?

Премьер был здорово возмущен тем, что его пригласили присаживаться в его собственном кабинете, не говоря уж о том, что ему предложили его собственное виски, но тем не менее сел. Фадж извлек волшебную палочку, призвал из ниоткуда два больших бокала, наполненных янтарной жидкостью, сунул один из них в руку Премьера и пододвинул стул.

Фадж говорил больше часа. В какой–то момент он отказался произнести вслух определенное имя; вместо этого он написал его на куске пергамента, который сунул в руку Премьера, не занятую виски. Когда Фадж наконец–то встал, собираясь удалиться, Премьер встал вместе с ним.

— Так вы полагаете, что этот… — он искоса глянул на имя в своей левой руке, — лорд Вол…

— Тот — Чье -Имя — Нельзя-Произносить! — рыкнул Фадж.

— Извините… так вы полагаете, что Тот — Чье-Имя — Нельзя-Произносить все еще жив?

— Ну… Дамблдор считает, что да, — сказал Фадж, застегивая до подбородка свой полосатый плащ, — но мы его никогда больше не видели. Что до меня — лично я считаю, что, пока он лишен поддержки, он безвреден, так что нам о Блэке надо беспокоиться в первую очередь. Так вы опубликуете это предупреждение? Отлично. Ну что ж — надеюсь, мы с вами больше не увидимся, Премьер–министр! Спокойной ночи.