Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)

— Алан!.. — я не понял, когда успел ухватить каменное лицо обеими руками. — Алан!

Глаза не открывались, но голова повернулась на звук, от шеи вниз побежали крошечные камешки.

— Ты звал, — голос был потусторонним и глухим. — Ты помнишь, ты звал.

— Алан! Как, что, скажи?! Как помочь?

Механес покачнулся, запинаясь о порог, слепо подаваясь вперед, царапнул лапищей, не разделенной на пальцы, по косяку, оттолкнул другой меня в сторону и рухнул, всем весом расшибся об пол!

Я всегда считал себя хладнокровным и выдержанным ши, но тут ощутил, как все душевные скрепы летят к фоморам в пасть.

Черная пыль взвилась в воздух, эхо удара пролетело по коридору, но я был уверен, что не пошло дальше — и Мидир с Мэллином спокойно спят в своих королевских опочивальнях. Алан всегда, всегда был очень незаметен!

Я опустился на колени и принялся медленно разбирать осколки.

Сиплое, с хрипами дыхание обозначилось из середины каменной груды, и теперь, о, теперь, я торопился! Оттолкнул одну каменюку, спихнул вторую, нащупал шершавый от пыли дублет Алана, перехватил поперек груди обеими руками и понял: дышит! Дышит! Сердце бьется! Медленно, глухо, с усилием, тяжело, но бьется!

— Алан! Ты как?!

— Пх-х-хи-ть, — он закашлялся, пыльный весь, с головы до ног, словно окунувшийся в известь, с меловыми волосами, пропитанный камнем от и до. — Дж… — и опять закашлялся, бессильно откатываясь на бок.

Я неподобающе поспешно вскочил, сцапал с прикроватного столика сразу весь графин с водой, выплеснул часть на голову Алана. Тот вздохнул легче, лишь после этого я приподнял его голову снова, приставив к губам наполненный кубок.

Алан старался пить медленно, явно сдерживаясь. Зажмурился, перевел дух, прохрипел:

— Этот момент мне довольно часто снился, Джаред. Ты претворяешь грезы в явь, — приоткрыл все ещё серые веки, пригляделся. — Прости, я захламил тебе покои. Но можно нарушителю ночного покоя ещё воды?

Алан приподнял руку и удивленно вскинул глаза, присматриваясь к собственным пальцам, пока я не вложил в них кубок. Тут же понял свою ошибку и подхватил витую ножку крепче: Алан был совсем без сил. Похоже, тот пришел к подобному выводу — вздохнул печально, отвел глаза.

— Ещё вопрос, уважаемый советник, — слабая улыбка, — ты себе кулаки не сбил?

Я нахмурился, не понимая, что это должно означать, наполнил кубок в третий раз, а остатки воды из графина вылил прямо на голову Алану. Тот обмяк и аж фыркнул от удовольствия, но посмотрел живее.

— Понимаю, вопрос неуместный и досадный. Я заслужил жесточайшее обливание из личного графина советника! И все же, Джаред, мне слышалось, что стучал по стенам ты постоянно, — с усилием подтянул ноги, усаживаясь удобнее. — Нельзя себя настолько не жалеть! Хотя стены ты, верно, пинал, раз руки целы…

— Я вообще не трогал стены, если тебя это утешит!

Алан рядом. С Аланом рядом возможно пережить даже Проклятье! Я справился с голосом, выговорил суше, чем хотел и чем собирался.

— Я звал тебя по имени, чаще мысленно, иногда — нет, а ты молчал! И замок молчал! Алан!

— Я не хотел.

Меловая окраска волос поверху нисколько не смазалась от воды, и у меня зародилось нехорошее подозрение.

— Прости меня, уважаемый советник, я не хотел огорчать тебя.

Я поднес к губам Алана третий и последний пока кубок с водой. Теперь Алан пил медленно.

Тут я и заметил черное кольцо на правом безымянном пальце.

Алан, зажмурившись, продолжил:

— Механесом, скажу тебе, быть неудобно: все время есть риск на кого-то налететь, что-то случайно сломать или протаранить стену, — перевел дух. — Никакого удовольствия, один шум и сумятица.

— Какое уж тут удовольствие. Разве что ты жениться на ком-то внутри стены успел. Алан, что это за кольцо?

Алан уставился на свою руку в непонимании, с трудом поднял к глазам кисть, отогнул ворот, рванул — и откуда только силы взялись? — заскребли, обламываясь ногтями, пальцы:

— Нет, нет-нет-нет-нет! Нет, нет, только не это!

— Алан! Алан, успокойся! Ты что творишь! Уймись!

Я насилу оторвал серые и окровавленные руки Алана от его же шеи, сжал обе ладони, приводя в чувство, заставляя вернуться разумом в эту комнату, в этот момент. Признаться, мне это удалось далеко не сразу.

— Это очень прискорбно, но я знаю, кто меня проклял, — прошептал Алан. — И если я прав, это действительно худо…

— Знать врага — всегда хорошо.

— При всем моем уважении, сомнительное утверждение, советник. Ты помнишь, как я появился в замке?