Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

– Любава, ты ошибаешься. Мы с тобой такие же, как были.

– Ты уверен?

Она хотела что-то добавить, но ее за свободную руку грубо схватил и прижал к себе один из проходивших мимо ополченцев. Был сей воин из дерзких молодцев, изрядно весел, в расстегнутом кафтане, с голой грудью, на перевязи висела перекатская кривая сабля, на голове – вбок сдвинута шапка с красным пером.

– Поймал я уточку на свою кривую дудочку. Никуда не пущу без поцелуя.

Рядом засмеялась его компания – трое таких же молодых любичей из окрестных.

Не успел Митяй и глазом моргнуть, как Любава слегка дунула на усы обидчику. Еле заметное движение губ. И тотчас невесть откуда тому в ухо прилетела увесистая сосулька. Удар получился знатный! Голова ополченца ушла в сторону. Он отпустил руку Любавы и покачнулся.

Тут под его ногами завертелся местный домовенок, непонятно зачем покинувший соседний дом: три точки на мордочке – два глазика и носик, длинные уши, бурая шерстка. Молодец споткнулся, потерял равновесие, развернулся к своим товарищам, а затем упал прямо на них. Все дружно повалились на мостовую. Нежить кивнула Митяю и исчезла.

– Кто кинул? Кто посмел? – закрутились на месте ополченцы, когда поднялись на ноги. Однако их главный заводила, в отличие от товарищей, встать сразу не смог. В толпе же, привлеченной неожиданной потехой, углядеть подозрительное не получилось. И правда, в ней каждый с оружием, любой готов ответить по-серьезному! Поди обвини кого понапрасну.

– Пойдем-ка отсюда, пока эти отвлеклись, – шепнула девушка Митяю, – мы же обещали батюшке…

И молодые люди побежали.

Мог ли он в ней узнать ту Любаву, что держала оторванную голову Чеслава или вела за собой камнеградцев по льду Ра-реки? Чувствовал ли он в ней стужу и безумие ледяных пустошей? Или в ней проснулась та озорная дивчина, что просила вызвать из небытия примус?

Красавица щелкнула по обледенелой ветке смородины, чему-то засмеялась, потом потянула его за руку и крикнула:

– Давай с горки. За мной!

Как раз за обрывом закончились стены детинца, и открылся вид на широкую долину Ра-реки.

И они скатились вниз, попав в самую кучу малу из малышни. Долго возились, опрокидывались, почти преодолели подъем на посадский вал, но поскользнулись и опять очутились в том же месте, откуда начали. Само собой получилось, что Любава оказалась сверху, в его объятиях. Его тепло растопило снежинки на лице девушки, их глаза закрылись, и губы одного нашли губы другого.

Ее рот оказался мягким, немного соленым. Его – обветренным и жадным.

Вначале они едва дотрагивались друг до друга, словно чего-то боялись. Так робкая лань делает первый глоток из заводи. Так зарянка заглядывается на подснежник. Но совсем скоро их движения наполнились страстной яростью, пока он не впился в нее, пока она не ответила ему тем же!

Их губы не могли напиться, языки – наиграться. Оба словно выпали из реальности. Под конец у обоих перехватило дыхание, застучало в висках, а от тяги друг к другу стало больно. Потому, когда все же оторвались друг от друга, они некоторое время с недоумением смотрели вокруг, вновь привыкая жить и дышать раздельно. Хихиканье малышни звучало далеким эхом.

– Это было… – задохнулся пастух и не смог продолжить.

– Ты хотел сказать – восхитительно?! – закончила за него девушка и улыбнулась. – Так зачем, непутевый, меня в пещерах оттолкнул?

Она кинула в него снегом. В небе промелькнули жаворонки.

***

– Заходи, не стесняйся.

Избенка у двоюродной тетки Адели располагалась в южном посаде, недалече от корчмы «У дяди Сома» и небольшого незамерзающего озера волхвов, посреди которого на заросшем бурьяном острове среди корявых деревьев пряталось их урочище. Была избенка не мала, не велика, утопала на треть в земле. Аделя жила одна, по ряду следила за хозяйством одного из местных купцов. Вроде даже что-то у них там было, но съезжаться не съезжались.

– Тетя, принимай гостей, – крикнула Любава, когда молодые люди переступили порог.

Загремело плошками, кто-то витиевато выругался, и из-за печи выглянуло чумазое лицо дородной женщины. Только по характерному длинному носу девушка, хоть и с трудом, признала в ней Аделю.

– Кого там брадобрей принес? – с хрипотцой спросила хозяйка. – О, мать моя – женщина, Любавушка, сто лет как не виделись. Да ты выросла! А это еще кто с тобой? Больно у него рожа простоватая. С такой наш брат не ходит.

Дочь купца засмеялась. Тетка нисколько не изменилась: грубая, но добрая. Затем девушка поклонилась и сказала: