Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

Он и сам не знал.

Вытерев щёки от слёз, Синг устало зашагал прочь. В свою лабораторию. Продолжать бессмысленную борьбу.

За жизнь девушки, которая, похоже, была настолько глупа, что влюбилась в него.

Коридоры лазарета гудели. На первом этаже опять оживление — наверняка либо раздача еды, либо какая-то игра. Странно — больные отличаются потрясающей жизнерадостностью. Они готовы веселиться и играть во что угодно и как угодно. Ну, как сказать «во что угодно»… Карты да кости — во что тут ещё играть-то? Но Синг знал, что играют они на интерес — а партии собирали массу зрителей. Некоторые даже играли с лекарями. Это было… Гротескно. Неправильно, что ли.

Когда за ними придёт Брат-Смерть, что они скажут? «Погоди чуть-чуть, мне карта пошла»? Неужели они не видят, что всё это — бессмысленно и…

«Каков я молодец, а! Все дураки, один я умный — и ничего, что всё лицо в соплях и слезах!»

Мысль заставила его сбиться с шага и почувствовать, как недавняя горечь превращается в густую, липкую злобу.

А ведь раньше он считал, что отчаянье и нужда — самые сильные катализаторы работы. Как там писал Гитше? Что-то о том, что безвыходные положения — залог того, что выход будет придуман?

Синг с трудом удержался от того, чтобы пнуть что-нибудь. Гитше! И он читал этот бред и верил, что в нём есть хот капля смысла или пользы! Лучше бы читал трактаты о медицине и эпидемиях!

Что-то внутри обожгло его, и он ускорился, спеша миновать ветхий столик, который его так и подмывало ударить.

Безвыходные, мать его, ситуации! Рождают выходы, ага!

Безвыходнее некуда — так в чём проблема?!

Впрочем, тут же оборвала рациональная часть Синга, всегда есть куда хуже. От Гнили могли бы слечь его лекари или он сам, и тогда…

Он сделал ещё два шага, прежде чем мысль окончательно дошла до него.

Всегда есть, куда хуже.

Он замер посреди тёмного коридора. С первого этажа слышались приглушённые крики и смех, откуда-то сверху — шаги дежурных лекарей. Но Синг слышал только стук своего сердца.

— Безвыходные ситуации рождают выходы, — медленно произнёс он.

А что, если недостаточно безвыходно? Если недостаточно страшно?

— Хм-м, — протянул он. Привычное хмыканье стёрло без следа недавних слёз и злости, оставляя лишь острый, почти болезненный интерес.

— Недостаточно безвыходно… — задумчиво проговорил Синголо. А затем быстрым шагом двинулся к своей комнате.

Зародившаяся в его голове идея была абсурдна, опасна и имела мало общего с медициной, если быть честным.

Но, в конце концов, если не работает медицина — может, стоит попробовать философию?

День выдавался крайне неудачным.

Эту мысль Синг перекатывал у себя в голове раз за разом, но она, дивным образом, не делала день лучше.

А потому он, пытаясь оторвать себя от мыслей, хмуро смотрел на статую, заливаемую дождём.

Синг не был большим ценителем искусства, и открыто признавал это. Стихи, рисование, что угодно — пустая трата времени. Спасёт ли кого-то картина? Поможет ли кому-нибудь партия на три скрипки? Нет.

И, тем не менее, в статуе перед ним было что-то странное. Цепляющее.

По идее, это была Сестра. Приглашающе распростёршая руки женщина, укутанная в лёгкую тогу. Безвкусное произведение будто бы искусства, которое для Синга было гораздо менее практично, чем, скажем, стена.

Да что угодно будет более практичным, чем статуя.

Но эта была особенной.

Поверх обычного, каноничного изображения красивой женщины кто-то нанёс пару своих штрихов.

На щеках женщины кто-то выцарапал дорожки слёз. Они выглядели как шрамы — рваные, уродливые — но бегущие ровно из уголков глаз. Судя по всему, кому-то не хватило и этого — и поперёк груди статуи красовалась надпись.

«Скоро всё закончится, и это будет милосердием».

В слове «милосердие» была ошибка, но Синг всё равно был впечатлён.

Пожалуй, вот это он бы и назвал искусством. Не статую. Надпись и слёзы. В них жизни будет побольше, чем во всех статуях разом.

А уж под дождём… Да, зрелище шикарное.

И, тем не менее, Синг выбрался сегодня из лечебницы не ради созерцания статуй. Будь его воля, он бы никуда не выбирался. Ему нужно держать себя в порядке. Не хватало ещё, чтобы его невинная забава обернулась его смертью в самый ответственный момент.

«Невинная забава», — хмыкнул он сам себе, глада на покрытую чёрными пятнами руку.

Да, пожалуй, он немножко переборщил с энтузиазмом. Возможно, идея заразить себя была не так уж и хороша.