Олег Тарутин - К несчастью, только ты...

— Нет, — ответили обе. — Все не так, Иван.

— Ну, а как чтобы-так? — крикнул Глаголев.

— А чтобы было так, выслушай. И пусть это тебя не отвлекает. — Смоляна вскинула свой раструб, кругообразно повела им перед проемом. Проем белесо задрожал, вновь напомнив телеэкран с отключенным изображением, погас, и через несколько мгновений перед Глаголевым опять была глухая стена комнаты с грязными лоскутьями обоев. Он опустился на ящик перед хлебной горкой.

— Хладнокровные вы люди, будущие, — сказал он, успевший кое-что сообразить. — Видеть такое, вернее, наблюдать… изучать, исследовать… он не договорил.

— Нам многое приходилось видеть, прошложитель, — с неожиданной для нее суровой резкостью ответила Конта, — нам, хроннавтам из клана историков! Нам приходилось видеть вещи и пострашнее этой блокады. Например, первую атомную бомбежку. Кстати, Иван, часто ли ты думаешь о ней? Или что думаешь ты, прошложитель, о страшном московском голоде шестнадцатого века? А мучат тебя жертвы чумных эпидемий средневековья? Жертвы инквизиции, о которых ты, несомненно, знаешь? Жертвы сумасшедших тиранов во все времена, во всех частях света? Так почему же нас, через семьсот лет… — она не договорила.

— Это ведь только эпоха считает, всегда считает, что лишь ее трагедии и ее победы в первую очередь будут волновать человечество, — продолжила вторая, — что именно ее заслуги-важнейшие в истории Земли.

— Вас понял, — перебил Смоляну Ванечка, — это наши подробности, так?

— Так, — жестко подтвердила та. — Столько всего было и перед вами, и после вас… К сожалению, человечество никогда не имело объективного свода своей истории. Зеркало, в которое оно смотрелось, всегда было мутным, а отражение искаженным. И как только представилась возможность протереть это зеркало, люди решили сделать это немедленно. Вот почему мы здесь. Вот почему сотни наших братьев-наблюдателей из клана историков погружаются в бездны времен во всех частях Земли, день за днем, год за годом наблюдая прошлые события. Хотя бы только события! Протянуть и замкнуть изохроны человеческой истории: какой громадный труд! Но придет время, и он будет завершен. Будет сброшен с плеч и уничтожен последний хроноскафандр, о котором любой наш клант-историк мог бы сказать: «пожирающий жизнь».

Последние слова девушка проговорила с каким-то мрачным вдохновением, и глаза ее темно полыхнули на прекрасном лице. Богиня во гневе…

— Но мы отвлеклись, — мягко, с обычной своей улыбкой заговорила Конта, — мы отвлеклись, а время-в полете. Ты очень нужен нам, Иван, мы нужны друг другу, потому что это, — она кивнула на стену, — совсем нам не безразлично, несмотря на все, что тут было сказано, несмотря на то, что это не наш рабочий уровень хроноглубины. Так, Смоли?

Та кивнула.

— Задача хроннавта — объективное наблюдение, но никто и никогда не требовал от него равнодушия машины. Мы сострадаем им, — она опять указала жестом на экранную стену, — и ты, клант, — наша помощь им. И сейчас ты начнешь действовать.

— Ты должен действовать сознательно, быстро и осторожно, — подхватила Смоляна. — Главное — сознательно. Тебе придется потерять еще несколько минут, Иван, ради того, чтобы до конца осознать свои возможности. Итак, ты правильно понял нас: мы — будущие. Удивительно, что ты, прошложитель, как будто нисколько не потрясен этим, правда, Конта?

— Я другим потрясен, — глухо ответил Глаголев. — Из этой блокады я по льду, во чреве матери… И отец мой — в тех сугробах…

Девушки кивнули грустно и понимающе.

— Так вот, — продолжала Смоляна, — если отбросить все для тебя несущественное о темпоральных колодцах (Глаголев дернулся нетерпеливо), то вот что ты должен узнать, Иван. Ваш год-верхняя временная граница одного из шлюзов темпоральной декомпрессии в этом колодце. Целая вереница таких шлюзов-поплавков расставлена на вертикали времени. Всплывать из прошлого без «шлюзовки» для хроннавта — смерть. Понятно, клант?

Глаголев кивнул механически. Сосредоточиться он был просто не в состоянии.

— При входе в такой шлюз, — говорила она, — хроннавт неминуемо вносит с собой определенный объем пространства-времени, чужеродного для данного шлюза.

— Тем более если хроннавтов несколько, — вставила Конта.

— Да. И этот объем растекается по поверхности поплавка. «Поршневой эффект», как мы это называем, — явление безопасное и для прошложителей не наблюдаемое. К тому же довольно быстро происходит «отсос» внесенного на исходный временной уровень. Не дано знать, Иван, какое пространство-время будет занесено тобой в шлюз. Сейчас это — январь тысяча девятьсот сорок второго года, а мог быть и день Куликовской битвы. Говори дальше ты, Кон.