Любомир Николов - Червь на осеннем ветру

Снаружи, за фасадом тридцатиэтажного отеля, свистел ветер.

Дорога вилась вверх, среди песчаных кустарников и залитых солнцем травянистых склонов, время от времени ныряя в тень буковых лесов и выныривая обратно. Наверху мелькали пестрые кабинки подъемников.

— Эта гора — истинное богатство вашего города, — сказал Лемхович. — Немногие столицы могут похвастать такими чудесными возможностями для туризма.

— Если останется время, мы можем поехать на экскурсию, хотите? — предложила переводчица. — Вы увидите, как здесь красиво. Сверху весь город как на ладони. А можно вечером подняться наверх — ночью картина просто фантастическая. Целое море света…

Машина последний раз повернула и остановилась у подножия телебашни. У входа их уже ждал ведущий программы — невысокий смуглый мужчина с вьющимися волосами и тонкими черными усиками. Пока они выходили из машины, он смотрел на них таким же взглядом, который вызвал у Лемховича раздражение во время их вчерашней встречи, — внимательным и слегка насмешливым. В изысканном темном костюме и с золотой булавкой на модном широком галстуке, он скорее был похож на важного торгового представителя, контролирующего доставку ценных товаров. «Специалист по провокационным интервью, — подумал Лемхович. — Будет пытаться любой ценой оживить беседу неожиданными вопросами. Поглядим, поглядим…»

Вместо раздражения эта мысль его развеселила. Давно прошло то время, когда он тушевался перед журналистами и что-то бормотал в ответ на их безудержное любопытство. Теперь он знал, как справиться с кем угодно из их братии. Если придется, он поставит на место этого самоуверенного парня, но, будем надеяться, до этого не дойдет. Наиболее подходящей в данный момент ему казалась нейтральная позиция — всемирно известный ученый благосклонно отвечает на вопросы журналиста и обходит нарочитым молчанием неудобные темы. А для разнообразия можно будет подбросить неожиданную оценку собственной роли в науке. Он любил пошатать перед публикой собственный пьедестал.

Ведущий манерно протянул руки и что-то проговорил.

— Добро пожаловать в наш телецентр, профессор Лемхович, — перевела девушка. — Съемочная группа готова. Пожалуйста, в студию.

Пока они шли по широкому фойе и поднимались по лестнице на второй этаж, ведущий продолжал говорить. По сути дела, в его речах не было ничего нового. Они еще вчера обговорили тему передачи. Лемхович будет беседовать с несколькими представителями из числа зрителей. Разговор будет протекать без предварительной подготовки, чтобы не нарушалось впечатление непосредственности и подлинности. Тележурналисты всегда любят говорить о непосредственности и подлинности, хотя редко могут объяснить, что конкретно имеют в виду.

Студия оказалась небольшим залом со стенами из меняющего цвет пластика типа «хамелеон». С потолка свисали десятки прожекторов с большими белыми номерами, между прожекторами спускались гибкие металлические щупы с миниатюрными камерами наверху. Лемхович сочувственно посмотрел на режиссера за пультом, отделенным от студии прозрачной стеной. Не позавидуешь — он из личного опыта знал, как трудно управлять этими манипуляторами, обладающими неограниченной степенью свободы.

За круглым столом уже сидели семеро приглашенных из числа зрителей, и ведущий представил каждого по очереди: крупный, широкоплечий механик строительных кранов; высокий и тщедушный социолог с длинными руками, длинным носом и давно не стриженными волосами; молодая домохозяйка с вечерней прической, одетая в свое лучшее платье (а как же, ведь все соседи будут смотреть на нее по телевизору!); артистично небрежный писатель в кожаном пиджаке и свитере с растянутым воротом; чертежница лет тридцати пяти с вечно ожидающим взглядом старой девы; коротко подстриженный школьник с вызывающе прищуренными глазами, одетый в строгий черный костюм (несомненно, навязанный ему родителями, но парнишка все же не отказал себе в удовольствии ослабить узел галстука и расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки); и наконец — низенький, плотненький мужичок с жидкими седоватыми волосами, научный сотрудник Национального исследовательского центра видеоники. «Коллега, — подумал Лемхович. — Скромный, но тщеславный. Иначе какого черта ему очки с такими толстыми стеклами, давно бы сделал операцию».