Святлана Белая - Максім Багдановіч — крытык

Значную цікавасць мелі адзначныя М. Багдановічам лісты Л. Талстога да Някрасава, якія датычацца пачатку літаратурнай дзейнасці Льва Мікалаевіча Талстога. Максім Багдановіч так і піша: “Сярод іх (“дзелавых пісем − С. Б.) найбольшую цікавасць ўяўляюць тыя, якія маюць якія-небудзь адносіны да выдаваўшыхся Някрасавым часопісам, напрыклад, лісты Салтыкова і ў асаблівасці Л. М. Талстога. А далей ішлі звесткі, як згрунтаваны лісты і хто рабіў заўвагу. Перш за ўсё здзівіў такі факт. У рэдакцыі газеты «Голос» рэцэнзіі на навінкі літаратуры з 1915 па 1916 г. рабіў звычайна М .Багдановіч. І калі іншых рэцэнзій яго на “Архіў” не было (а я гэта яшчэ раз удакладніла па 2 тому збору твораў Максіма Багдановіча), то атрымалася неверагоднае: на кнігу свайго выдавецтва, на выхад якой адгукнуліся часопісы «Речь», «Русская мысль», і іншыя выданні, «Голос» змясціў толькі маленькую анатацыю. Такога проста не магло быць. Таму і вырашыла я, працуючы ў Дзяржаўным Яраслаўскім абласным архіве, адшукаць усе рэцэнзіі на гэтую кнігу. Зацікавілася ёю таму, што па размеркаванню абавязкаў у рэдакцыі яна павінна быць напісана М. Багдановічам.

Анатацыя “Архіў сяла Карабіхі” была апублікавана ў «Голосе» за 30 студзеня 1916 года. Першыя яе радкі давале падставе меркаваць, што гэта было першае знаёмства чытача гэтай газеты з кнігай. Таму пачала гартаць «Голос» з лютага ?1916. Сакавік, красавік, май − нічога няма. Чэрвень, ліпень, жнівень, верасень − таксама. Пасля кастрачніка прыпыніла пошук. Максім Багдановіч у гэты час знаходзіўся ўжо ў Беларусі. Таму пачынаю даследаваць «Голос» за 1915 год. Бо веру, акрамя гэтай маленькай анатацыі ёсць яшчэ нешта большае. І раптам у № 226 ад 4 (17-га нов. стылю) кастрычніка 1915 года ў раздзеле “Бібліяграфія” чытаю загаловак «Новые письма Л. Н. Толстого». Далей ішоў тэкст, які я змяшчаю поўнасцю, не перакладаючы на беларускую мову і захоўваючы асаблівасці арыгінала.

Новые письма Л. Н. Толстого

В июльской книге «Русской Мысли» помещено пять, доселе не опубликованных, писем к Н. А. Некрасову, заимствованных из сборника «Архив села Карабихи», который имеет выйти осенью. Но, кроме этих пяти, в сборнике появятся еще 12 других писем Толстого к Некрасову. Они тем более любопытны, что относятся к начальному периоду литературной деятельности Толстого (1853−1858 гг.); они показывают более, чем мы знали до сих пор, − как шатки и неуверены были его первые шаги.

В сентябре 1853 года, − пишет «Бир. Вед.» г. Гершензон, − из Пятигорска он посылает в редакцию «Современник» рукопись «Записок маркора». Наученный горьким опытом, он пишет при этом Некрасову: «Я дорожу его (т. е. этой статьей) более, чем «Детством» и «Набегом», поэтому, в третий раз повторяю условие, которое и полагаю для напечатания − оставление ее в совершенно том виде, в котором она есть. В последнем письме Вашем Вы обещали мне сообразоваться с моими желаниями в этом отношении. Ежели бы цензура сделала снова вырезки, то, ради Бога, возвратите мне статью, или, по крайней мере, напишите мне прежде печатания». Мы не знаем, что ответил Некрасов, но «Записки маркора» были напечатаны в «Современнике» только в январе 1855 года, и конец рассказа − предсмертное письмо Некрасова − был сильно сокращен в печати (подлинный текст был восстановлен только недавно именно по рукописи, хранящейся в Московском Румянцевском музее).

Но Некрасов был небрежен в отношении к молодому писателю: в декабре 1854 года Толстой жалуется на его шестимесячное молчание, на неполучение «Современника» с августа: он еще не знает, напечатаны ли его «Записки маркора», которые все еще лежат в портфеле редакции, и в присланное позже «Записок «Отрочество», которое уже появилось в октябрьской книжке.

Зимой 1855−1856 г. Толстой, как известно, попал в Петербург и близко сошелся с Некрасовым и со всем кружком «Современник». Он в то время много писал и печатался уже не только у Некрасова, но с конца 1856 г. и в «Отеч. Зап.» Краевского, и в «Библ. для чтения» Дружинина. Он быстро шел вперед − вдруг, с осени 1857 г., началась заминка. Рассказ «Люцерн», напечатанный в «Современнике» в сентябре 1857 г. был отрицательно встречен критикой и, что важнее, сильно не понравился в печати самому автору. 11-го октября Толстой пишет Некрасову: «Какова мерзость и плоская мерзость вышла моя статья в печати и при шпечатании. Я совершенно надул себя ею, да и Вас, кажется», и дальше: «На меня, пожалуйста, больше не рассчитывайте, надоело мне писать ковыряшки, да еще скверные. Вчера прочел, как меня обругали в «Пет. Вед.» и по делом. Скажите мне, пожалуйста, откровенно мнение Дружинина и Анненкова. Как они с Вами говорили про эту статейку?» Он сам говорит, что находится «не в духе». Дней через 10 после этого письма он поехал в Петербург, 30-го вернулся в Москву; любопытные строки его дневника, писанные им тотчас после поездки (они приведены у Бирюкова): «Петербург сначала огорчил, потом оправил меня. Репутация моя пала, или чуть скрипит и я внутренно сильно огорчился, но теперь я спокоен, и знаю, что у меня есть, что сказать, и силы сказать сильно: а потом, что хочешь говори, публика. Но надо работать добросоветсно, положить все свои силы, тогда... плюют на алтарь».