Владимир Арсентьев - Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Так, 1908 года ноября 6-го дня мировой судья 1-го участка Енисейского округа Красноярского окружного суда, рассмотрев в открытом публичном заседании уголовное дело по обвинению Галушкиной, установил:

22 октября был составлен протокол полицией по заявлению Герке, который заподозрил свою кухарку Галушкину в краже и потребовал её обыскать. При обыске в вещах Галушкиной были обнаружены 2 нагрудника детских и несколько ленточек, поэтому к Галушкиной предъявлено обвинение в краже. В судебных заседаниях 5 и 6 ноября выяснилось следующее:

Потерпевший Герке обвинял Галушкину в краже и нанесении ему обиды на словах и просил допросить в удостоверение этого Сорокину, Полухину, Густова, Корину Герке и Пагонину.

Обвиняемая Галушкина виновной себя не признала ни в оскорблении Герке, ни в краже вещей, которые по её словам, подарила ей Корина Герке за то, что обвиняемая чесала ей голову.

Ни Сорокина, ни Полухина, ни Пагонина не слышали, чтобы Галушкина кричала «караул, грабят» и ругала Герке.

Показаниями же Сорокиной, Полухиной установлено, что Герке выталкивал Галушкину из кухни плачущую.

Показаниями же предыдущих свидетельниц и городового Густова установлено, что когда Густов поднимал на улице плачущую Галушкину, которая не выказывала никакого сопротивления и, по словам свидетельницы Сорокиной, говорила городовому: «Подождите, я сама пойду». В это время вышел из квартиры Герке, толкнул Галушкину в шею и сказал: «Шагом марш, стрелять буду».

Показаниями Густова установлено, что при осмотре вещей Галушкиной обнаружены ленточки и нагрудники детские, принадлежащие детям Герке.

Показаниями Пагониной установлено, что ленточку красную Корина искала дней пять, и спрашивала у свидетельницы несколько раз.

Малолетняя Корина Герке показала, что она не дарила ни ленточек, ни нагрудников Галушкиной.

Из изложенного вытекает, что у Галушкиной в вещах обнаружено 2 нагрудника и 3 ленточки, которые сам потерпевший оценивает в два рубля и в конце заседания заявил, что он Галушкину не преследовал бы за такую «безделицу», если бы Галушкина не была груба с потерпевшим. Принимая во внимание, что всё обвинение Галушкиной в краже основано на показании Корины Герке, 7 лет, по словам обвиняемой эти ленточки ей подарившей, я не нахожу возможным обвинять Галушкину на основании показания этой единственной свидетельницы — дочери Герке, — находя улики недостаточными. Что же касается обвинения в оскорблении потерпевшего Герке Галушкиной на словах, то в виду того, что ни один из свидетелей не слышал, чтобы Галушкина ругала Герке, — нахожу и в этой части обвинение недоказанным, на этом основании приговорил:

крестьянку Маклаковской волости, села Каменского Анну Петровну Галушкину, 18 лет, по обвинению в краже оправдать, а также по обвинению в нанесении обиды Герке на словах оправдать. Меру пресечения отменить [207] Административно-судебная система Восточной Сибири… Иркутск, 2004. — С. 80. .

Герке Роберт Робертович обратился в Красноярский окружной суд с апелляционной жалобой на решение мирового судьи. Определением Красноярского окружного суда от 26 февраля 1909 года приговор был утверждён, апелляционная жалоба оставлена без последствий.

Однако ещё 28 октября 1908 года Галушкина Анна Петровна из Енисейской тюрьмы обратилась с жалобой к прокурору на действия мирового судьи Герке, к которому она в первых числах октября того же года поступила на службу. Через несколько дней Герке предложил ей «пойти с ним в баню, потереть ему спину», на что она отказалась и попросила расчёт. Тогда Герке стал угрожать избить кнутом и посадить в тюрьму. При этом оторвал рукав от её жакета. Герке вызвал городового и обыскал её вещи. После чего отправил её в тюрьму по своему капризу за то, что она не пошла с ним в баню «тереть ему спину». Анна Галушкина просила привлечь Герке к ответственности по закону за тяжкое оскорбление и освободить её из-под стражи. 6 ноября 1908 года мировой судья Сливак, оправдав Галушкину в краже и нанесении обиды, освободил её из-под стражи.

Приговоры как памятники сохраняют сведения о праве, его искажениях, либо иной параллельной реальности вне права.

Законодательство христианских государств, в том числе и прежде всего Римской империи, после издания Миланского эдикта, по мнению современного богослова, усваивая право языческой эпохи, подвергло его ревизии, удалив те его нормы, которые стоят в прямом противоречии с Божественным законом, но вовсе не ставило перед собой утопической задачи — создать правовую систему, основанную исключительно на Евангелии [208] Цыпин В. Каноническое право. М., 2012. — С. 14. .