Эдди Яку - Самый счастливый человек на Земле. Прекрасная жизнь выжившего в Освенциме

И вот мы снова все вместе! Как в старые добрые времена! Правда, наше нынешнее место обитания разительно отличалась от комфортной квартиры в центре Брюсселя, где я когда-то мечтал о нашем воссоединении. Мы занимали чердак в пансионе мистера Тохера, весьма пожилого джентльмена – ему было без малого девяносто. Этот добродушный католик имел слабое представление о том, что происходит в мире. А точнее, не имел вообще никакого. Он был слишком стар и редко выходил из дома. И не понимал, что укрывать евреев у себя на чердаке незаконно. А может, и вовсе не знал, что такое еврей…

Как бы то ни было, а укрытие у нас появилось. Больше всего меня огорчало, что родители находились далеко не в лучшей форме. После того как год назад отца избили бельгийские жандармы, его здоровье сильно пошатнулось. Он с трудом ходил, у него возникли серьезные проблемы с желудком, от которых он страдал до конца жизни.

Наше жилище состояло из двух тесных комнат. Туалета на чердаке, конечно, не было, и нам приходилось дожидаться ночи, когда другие постояльцы заснут, и спускаться этажом ниже. Наверное, в это трудно поверить, но дискомфорта мы почти не ощущали. Ведь мы были вместе. Тем более что отец сделал все возможное, чтобы наше скромное пристанище стало настоящим домом. Он отыскал где-то прекрасную мебель и покрасил ее в самые яркие, жизнерадостные цвета.

Два месяца с нами жили две мои тети – мамины сестры. И все было бы в порядке, если бы однажды они не отправились в нашу прежнюю брюссельскую квартиру за почтой, где нарвались на гестаповцев. Больше мы никогда их не видели.

Позднее выяснилось, что их арестовали и отправили в Аушвиц. Но до лагеря они так и не доехали. Их поезд перегнали на запасной путь и «запечатали» в тоннеле, оставив заполняться угарным газом. Все, кто в нем находился, в том числе и дети, погибли. Что произошло потом – неизвестно. Не осталось ни свидетелей тех событий, ни каких-либо записей. Похоронены ли мои тети, развеян ли их прах – этого мы, скорее всего, никогда не узнаем. Прошло столько лет, но это до сих пор незаживающая рана в моем сердце…

ОТЛУЧАТЬСЯ ИЗ ДОМА было очень опасно. Мне не хотелось выходить на улицу днем: по одним лишь моим темным волосам, да и по внешности в целом, можно было с легкостью распознать, что я еврей. Сестре в этом отношении было немного проще: красавица с тонкими чертами лица и светлыми волосами выглядела вполне «по-немецки». Она ненадолго покидала дом и в дневное время, чтобы найти нам хоть какую-то пищу. С пропитанием было тяжко. Денег у нас почти не было и, что еще хуже, совсем не было продуктовых талонов.

Война создала дефицит всего. Но самым больным вопросом являлась, конечно, нехватка, а иногда и полное отсутствие продуктов питания. Без талонов невозможно было купить еду, а талоны нельзя было получить без бельгийского паспорта. Тупиковая ситуация.

Я обошел десятки заводов в поисках работы, но без документов меня никто и слушать не хотел. И все-таки мое упорство было вознаграждено: человек по фамилии Тененбаум наконец дал мне работу. По ночам я ремонтировал оборудование на его фабрике, за что он расплачивался со мной сигаретами. Работал я, конечно, тайно, в условиях строжайшей секретности. И очень рисковал. В то время действовал комендантский час, и любого, кто оказывался на улице после наступления темноты без документов, расстреливали на месте. Ночью я шел на фабрику, стараясь не напороться на патрулей. В маленьком тайнике Тененбаум оставлял для меня указания, какое оборудование надо отремонтировать. Иногда я работал всю ночь, наперегонки со временем, чтобы закончить все до восхода солнца. Из-за комендантского часа нельзя было открыто включать свет, поэтому мне приходилось заклеивать окна черной бумагой. Уходил я с «зарплатой» – десятью коробками сигарет.

Я оставлял сигареты в собачьей будке, а на следующую ночь находил в ней продукты: картофель, хлеб, масло, сыр.

Но что, черт возьми, мне было делать с этими сигаретами?! Нам требовалась еда! Я обошел множество магазинов и предприятий в поисках покупателей. И настойчивость вновь дала результат: мне посчастливилось встретить миссис Виктуар Корнанд, владелицу ресторана, которая оказалась добрейшей женщиной. Она не только согласилась продавать мои сигареты на черном рынке, но и покупать для нас взамен товары первой необходимости. Ночью, по пути домой, я оставлял для нее сигареты в собачьей будке, а на следующую ночь находил в ней продукты: картофель, хлеб, масло, сыр. Мяса, правда, не было. Впрочем, его не было нигде. Отсутствие мяса нас нисколько не смущало: продуктов нам вполне хватало. Так мы и жили несколько месяцев.