Александр Черкасов - На Алтае [Записки городского головы]

Садок от берега Оби находился в полуверсте и отделялся небольшой, но глубокой протокой, которая весною всегда наполнялась быстрым потоком, так что без искусственного перехода за проточку попасть было невозможно. Отправившись туда, мы не запаслись жердями, в полной надежде на то, что недавно в садке был зять Козлова и, как он говорил, сделал через проточку переход. Приехав туда, мы действительно нашли переправу, но очень плохую, а укрепить и подправить ее нам было нечем, потому что вблизи росли только небольшие кусты, к тому же у нас, кроме складного ножа, не было с собой никакого инструмента. Мы нарезали прутьев, свернули их пучками и немного укрепили переход. Вся штука состояла в том, что нижние поперечные слеги были тонки, а потому сильно гнулись под тяжестью человека и вертелись под ногами. Приходилось держаться за особую жердочку, которую ставили вертикально в воду; тогда уже, располагая ноги боком, нужно было передвигаться как можно осторожнее.

Как бы то ни было, но туда мы попали и пошли к излюбленному месту; дупелей было мало, и мы, проходив часа два, волей-неволей должны были вернуться.

Подвигаясь потихоньку обратно, я зашел в кусты, чтобы посмотреть, нет ли у прилегающей тут старицы уток; но их не видал, а нашел принесенную, вероятно, водой длинную доску, или скорее горбину от теса. Вот, думаю, отличная штука: положить ее пиленой стороной кверху и пропихать по жидкому переходу. Взял я эту горбину подмышку и притащил к переправе, наложил, как думал, но она оказалась немного коротковатой. Ну, ничего, все-таки крепче! Дедушка Козлов пораскис в жаркий день и далеко отстал. Я посмотрел и, видя, что он еще не близко, тихонько перешел на ту сторону и хотел уже идти к лодке, но подумал, что надо подождать старика, а то как бы чего не случилось при таком неудобном переходе. Под этим впечатлением я остановился, закурил папиросу и подождал, когда он подошел к переходу.

— Ну и устал же я сегодня, просто едва дотянулся, — сказал Савелий Максимович и, увидав положенную горбину, обрадовался. — О, да вы и мост укрепили! Вот это хорошо…

Он взял шест, воткнул его в проточку и, придерживаясь за него, стал перебираться боком по переходу. Дойдя до середины, он хотел переткнуть подальше подручный шестик и стал его выдергивать, но тот сначала не поддавался, а потом вдруг выскочил. Дедушка, не ожидая такого пассажа, закачался на переходе. Видя эту штуку, я страшно испугался и завертелся на месте, чтоб что-нибудь схватить в руки и помочь, но в это самое время мой милейший Савелий Максимович полетел в воду. По счастью, он упал не спиной, а как бы соскочил назад.

Надо, однако, заметить, что на старике был тяжело набитый патронташ, надет через плечо большой ягдташ и через плечо же висело заряженное ружье, а на ногах были болотные сапоги. Словом, весь он был обвешан и спутан!..

Вот, думаю, беда! Верчусь, суечусь и не знаю, что делать, а на мостик забраться никак нельзя, да мало и толку. Плохо!.. Но дедушку я не спускаю с глаз и вижу, что он, совсем окунувшись в воду, ухватился сначала за стоявшие в протоке кустики, потом поймался одной рукой за переходную жердочку, но бойкое течение тянет его дальше, а тяжесть всего навьюченного топит в воду…

Вспомнив, что на мне был подпоясан по коротенькой курточке кушак, я тотчас бросил ружье в траву, мигом распоясался, залез, сколько было возможно, ногой на переходик и бросил дедушке конец кушака, закричав ему.

— Хватайте скорее, да замотайте на руку!..

По счастью, он успел правой рукой поймать кушак, завернуть за кисть и несколько подтянуться к берегу, тогда уже я вытащил его из крутой протоки.

Только тут точно тяжелая ноша спала с моих плеч, и на сердце стало так тепло и отрадно. Мысленно возблагодарив Господа и видя, что дедушка хоть и испугался, но может идти, я скорее побежал к лодке, которая была недалеко от переправы, и велел взятому нами гребцу поскорее развести побольше огонь, да кипятить чайник.

Но вот подошел и он.

— Ну что вы, Савелий Максимыч, поди-ка замерзли?

— Нет, теперь ничего, присогрелся; а давеча сильно охватило, словно варом обдало!..

Тут, конечно, пошло переодеванье, сушенье мокрого платья, чистка ружья и проч., а в это время поспел чай, и мы совсем, что называется, пришли в себя.

— Ведь вот на этой самой протоке утонул третьего года молодой человек, — сказал оправившийся дедушка. — Так же, вот, весной пошел сюда поохотничать и не воротился. Искали, искали, нигде найти не могли. А уж по спаду воды нашли его в этой поганой протоке. Стоит, бедняга, замытый по пояс песком и ружье в руках как держал, так и застыло! Надо полагать, что он с того берега хотел перескочить, вероятно, понадеялся на свою прыть — дескать, не широко, да, видно, не осилил, сердешный! Как скакнул с маху-то, да поди-ка завяз ногами в тине — так и остался… А видите, глубь какая! Должно быть, его сразу покрыло водой, а выбиться-то не мог, ну и погиб, бедняга. Жена и ребенок, говорят, остались…