Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

Тем временем Дорин, моя удивительная чёрнокожая подруга, мечтала о замужестве. Помню, как однажды вечером, выходя из Хеймаркета, нашего любимого кинотеатра, мы попали под холодный пронизывающий дождь, а я как раз говорил ей о своих планах, что собираюсь сразу, сдав экзамены, на ближайших же каникулах махнуть в Лондон, что хочу испытать судьбу, может даже прославиться. А она разревелась. Схватила меня за руку — автобус в Шильдс уже показался вдали на дороге — и стала умолять меня:

— Ради моей семьи, Эрик, ради приличия, не только ради меня, пожалуйста, обещай мне, обручиться. Купи мне колечко. Совсем не обязательно, чтобы оно было дорогое.

Её намерения были совершенно справедливы, ведь я любил её, и она убедила меня. Перед тем как уехать, я купил колечко. Как приятно было видеть её радостную улыбку! Но где–то глубоко в душе закралось сомнение, уверенности у меня не было. Я понимал где–то между строк, что мне предстоит выбор. Она или жизнь скитальца.

Денни и Пэт, мои чёрнокожие друзья, уже уехали из Ньюкасла в Манчестер, чтобы присоединиться там к какому–нибудь ансамблю, и прислали приглашение мне, Джону Стилу и любым, кто захочет приехать и посмотреть их в действии.

Как и было обещано, много, очень много, разных, совершенно невероятно разодетых женщин.

— И может быть, немного травки, друг.

Манчестерский район Мосс выглядел раем. Весь вечер мы кружили по нелегальным норам, где торгуют спиртным, в сопровождении Денни и Пэта, знакомящих нас со своими новыми друзьями. И везде, как они и говорили, можно было достать травы. Помню, как–то после полудня у них дома в районе Мосс увидел как Денни и Пэт скручивают первый в моей жизни косяк.

Я тогда не стал курить, но всё же сделал пару затяжек, что сказалось только уже потом, когда мы вышли от них — мне было трудно перейти улицу! Зебра пешеходного перехода начала двигаться вслед моим шагам. Люди, столпившись на тротуаре, корчились от смеха, наблюдая за нашими безуспешными попытками перебраться с одной стороны улицы на другую.

Затем был Лондон, где я очутился на Илинг—Бродвее, так как Алексис Корнер играл с гением губной гармошки, Сирилом Девисом, а все эти незнакомые мне лица ничего для меня не значили. Был март 1962 года. Я не знал этого, но история уже начиналась там. Все те лица, встреченные мною на Илинге тогда, вдруг, в одночасье, стали в будущем лицом рок–музыки и всемирно известными звёздами.

Около шести начинали открываться всякие места. Бродя по улицам, я заходил в одно из них, забирался в угол потемнее и ждал, пока что–нибудь не произойдёт. Помню, Дика Хеклстолла—Смита. Он пришёл тогда первым. Макинтош, очки, цилиндр. Саксофон подмышкой. Сразу прошёл к барной стойке, заказал пинту горького, направился к сцене, открыл футляр, достал сакс и заиграл.

Затем приехал и сам Алексис Корнер. Улыбка на лице. Распаковал гитару и начал строиться, постепенно подтянулись и другие члены ансамбля. Джек Брюс притащил на горбе свой контрабас. Прибыла и тучная лысая фигура Сирила Девиса с чемоданом полным губных гармошек, небольшим усилителем и звукоснимателем. И скоро все углубились в процесс. Совсем немного времени — и клуб полон танцующими людьми.

Не выпуская из руки кружки тёплого пива, я пробрался сквозь толпу к сцене. Поразительно, но белые англичане играли настоящий американский чёрный ритм–и–блюз. Уму непостижимо.

В Манчестере я уже слышал и ямайский реггей, и буги, и африканские барабаны, но чтобы белые так играли! Так убедительно. Настоящую американскую музыку! Скорбная, кричащая, пронзительная губная гармошка Сирила Девиса как по волшебству завораживала меня. А Алексис долго потом ещё удерживал за собой право называться первым и единственным британским блюзменом.

Участие приветствовалось. И народ по приглашению Алексиса поднимался на сцену и включался в трёх–аккордовый двенедцатитактовый блюз–джем. Из таких совместных выступлений выросли в дальнейшем величайшие супергруппы. Джек Брюс ушёл в Cream, как и другой джеммер полуподвальных этажей Илинга, Эрик Клаптон. Ударник Чарли Уоттс — в знаменитые Камни, а в Илинге его заменил Джинджер Бейкер, ещё один доблестный участник трио Cream. За свою карьеру Алексис поддержал и вдохнул веру в себя ещё многим десяткам замечательных музыкантов. Камни свой первый большой прорыв совершили с Блюз Инк. в Марки. К сожалению Алексиса Корнера не стало в 1984 году. Рак. А Сирил Девис умер от лейкемии в 1964 году.

Но вернусь к тому времени, когда в клубе Илинг—Бродвей Алексис и Сирил были ещё пионерами музыки. Я набрался смелости и подошёл к Алексису, когда тот стоял у барной стойки. Рассказал, что я приехал стопом из Ньюкасла в поисках группы, спросил, могу ли попробовать попеть с ним и его группой. Мы обсудили возможный репертуар, и он, положа руку мне на плечо, увлёк за собой к сцене, так как пора было начинать второе отделение.