Евмен Доломан - На безымянной высоте

— Где это тебя так угостило? — интересуюсь.

Он выдавливает кислую улыбку на побледневших губах, щурит зеленоватые глаза.

— Хотел в герои попасть — и не вышло, — притворно грустно кивает головой, где торчит из-под бинта на самой макушке пучок русых волос, как оселедец у запорожца. Кладет раненую руку на колено: — С ребятами Погосяна отбивал атаку. Хотел швырнуть гранату подальше, чтобы в самую гущу попасть, вот и поднялся в окопе в полный рост. А в это время что-то ухнуло вблизи — то ли мина, то ли снаряд… — Спивак облизывает покрытые серым налетом губы. — Кажется, хорошо поцарапало, особенно руку.

— Так ты благодари бога, что легко отделался, — подбадривающе улыбаюсь Спиваку. — Устоять против мины или снаряда — тоже геройство.

Спивак махнул на это рукой, мол, не утешай меня, это ни к чему, и спросил:

— Как думаешь, Стародуб, они еще полезут отсюда лесом, зализывая раны?

— Со мной их командир не советовался. Наверное, поступит по-своему…

Подбегает разгоряченный и насупленный Байрачный:

— Вот докладывал по рации комбригу обо всем, что здесь произошло, про обстановку. Ругается, что шестерых потеряли. «Если, — говорит, — будете так воевать, то вас и до утра не хватит. А бригада только на подступах к Самбору. Значит, вам, — говорит, — нужно не менее суток держать эту дорогу на замке, пока наши войска войдут в город и закрепятся там!» — Байрачный вытер тыльной стороной ладони мокрый лоб, прислонился спиной к стенке окопа… Помолчали, наверное, каждый по-своему старался представить, что же будет с нами завтра…

— Не мало ли нас для такого дела? — негромко, но басовито нарушил молчание Грищенко.

Ротный глубоко вздохнул и, не отрывая взгляда от шоссе, бросил:

— Может быть, и маловато. Но на помощь нам надеяться нечего: бригада от Самбора возвращаться не станет, а матушка-пехота притопает сюда не скоро. — Немного помолчал и, не меняя позы, все еще посматривая на дорогу, добавил: — Как стемнеет, нужно подобрать трофейное оружие и патроны, что оставил противник на поле боя. Это все может нам пригодиться…

Но выполнить это указание ротного нам не пришлось. Приблизительно в шестом часу, когда солнце только-только склонилось к западу, до нас донесся шум моторов. Он быстро приближался с севера, где шоссе было скрыто от наших взглядов густыми кронами деревьев. Мы не видели, сколько тех танков или самоходок, но нарастающий гул, который потом перешел в грозный грохот, подсказывал нам, что двигается их немало — возможно с десяток, а может быть, и полтора…

Вдруг этот рев затих: наверное, колонну успели предупредить, что ее ожидает опасность, и она остановилась.

По обороне негромко — от окопа к окопу — передали приказ Байрачного: приготовить связки гранат и бутылки с горючей жидкостью! И больше никаких указаний в отношении ведения боя с танками, никаких инструкций. Ведь большинство бойцов побывало не в одном бою, не раз приходилось иметь дело с «тиграми» и «фердинандами». К тому же позиция у нас выгодная: мы — на возвышенности, над дорогой, а противник — внизу, на дороге.

После недолгого затишья снова заработали на высоких оборотах моторы. Все, чем до сих пор жил, отодвинулось на задний план, все поблекло, померкло под гипнотическим действием этого навязчивого, неотвратимого, до тошноты противного гула. Каждый понимал, что с этим звуком приближается развязка: победа или смерть. Но к любому исходу мы относились не равнодушно. Разная бывает победа, разная бывает смерть. И если за победу в данном случае мы были согласны заплатить любой ценой, то погибать ни за понюшку табака не хотелось. Наверное, неспроста говорят, что на людях и смерть красна. Я решил еще раз осмотреть район обороны, который держит мой взвод, — от Орлова, его окопчик как раз в центре полудуги, до Губы, который на левом фланге. Вадим Орлов готовится к предстоящему бою, как к работе в очередную смену: сосредоточенно, основательно и будто уж слишком спокойно. В нишу, что выдолблена в окопе справа, он положил связку гранат и туда же поставил две черные бутылки с жидкостью КС. В такой же нише, сделанной с левой стороны окопа, стоит котелок с водой — надраенный до блеска, чистенький; около него — распечатанная, но еще полная пачка патронов для автомата. Два диска с патронами у Вадима на ремне, там же и две «лимонки». Услышав мои шаги, Орлов сверкнул на меня густой синевой глаз из-под надетой каски и сразу же перевел взгляд на деревья, за которыми громыхали вражеские танки.