Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Теперь она практически не вставала из-за письменного стола. Ее внимание целиком поглотил Бёрк и его идеи управления обществом, основанные на свободе и любви. Важнейшие из его выводов она решила изложить в своем эссе: «Для меня свобода непредставима вне связи с порядочностью и справедливостью» [886] Undset 2007: Essays og artikler, bind 4, s. 297. . Той весной Матея нечасто слышала мелкие шажки хозяйки по лестнице. Сигрид Унсет писала письма, возможно, поглядывала на портрет Линнея, но от планов создать биографию отказалась. Оставила она в покое и генерала Ли — историю Америки так и не суждено было дописать, как, впрочем, и историю Норвегии для американских детей. Но временами она как будто снова становилась собой прежней, и ее острый ум просыпался. Например, когда отвечала на письмо Турвальда Сульберга, интересовавшегося, насколько часто в сагах встречаются описания природы. «Цитирую по памяти, так как некогда искать книгу», — писала Унсет, и действительно ее светлая голова не подвела:

На этом примере из «Саги об Ане-лучнике» она подтверждала, что в сагах «много изумительных свободных вис, в которых передается любование природой…» [887] Brev til Solberg, 23.5.1949, NBO, Håndskriftsamlingen. .

Матею и Сигне беспокоило состояние Унсет. Вид ковра из лесных анемонов больше не зажигал в ее глазах былого огня. «Даже сад и цветы не радуют, когда не с кем разделить эту радость», — вздыхала писательница [888] Brev til Saga Hemmer, 4.12.1948, Åbo Akademis bibliotek. . Братья Бё больше не просили ее рассказывать об аллигаторах. «Тетя Сигрид» все чаще сидела, сложив руки на коленях и глядя перед собой невидящим взором. Ее последней опорой в жизни оставалось общение с монахинями из Хамара. Там в часовне она впервые преклонила колена перед алтарем, дабы почтить память Святого Торфинна. Туда, в построенную десять лет назад церковь, она ходила преклонить колена так часто, как только могла, а мечтала — каждый день. Несмотря на плохое самочувствие, она пошла туда на церковный праздник 29 мая 1949 года. Несколько дней спустя у Сигрид Унсет были готовы две статьи для «Верденс ганг». Первая была рецензией на американскую книгу «Святые движут миром» [889] Skrevet av forskeren René Fülöp-Miller, jf. Åslund 2007: Liv Bliksrud: «Sigrid Undset — bøker og lesning». . Во второй писательница призывала почтить Юхана Фалкбергета подарком, собранным на народные средства. Год назад она предложила кандидатуру писателя, с которым дебютировала в один год, на Нобелевскую премию по литературе. За границей ее по-прежнему причисляли к ведущим интеллектуалам и писателям. Мало кто знал правду о ее здоровье. А еще через несколько дней Сигрид Унсет не смогла встать с постели — ее мучили боли и лихорадка.

В начале июня Унсет стало так плохо, что ее пришлось положить в лиллехаммерскую больницу. Для ухода за ней из Хамара вызвали сестру Ксавье. Никому тогда и в голову не могло прийти, что пора известить семью. В ночь на 10 июня больная почувствовала себя немного лучше, настолько, что даже отослала сестру Ксавье домой отдохнуть. И больничный персонал, и сестра Ксавье, и Матея были твердо уверены, что скоро Сигрид Унсет снова будет гулять по своему цветущему саду. Но когда медсестра-стажер Кирстен Ос заступила на утреннюю смену, она обнаружила кровать пустой. Сигрид Унсет лежала рядом, на полу, и не подавала признаков жизни. По всей вероятности, она даже не пыталась позвать на помощь. В тишине и в полном одиночестве, не приняв последнего причастия, покинула Сигрид Унсет этот мир.

Ее письменный стол в Бьеркебеке выглядел так, будто она всего лишь вышла на прогулку. В пишущую машинку был заправлен лист бумаги с концовкой статьи о Минерве. «Бёрк был настоящим знатоком человеческих душ, он любил людей такими, какие они есть, со всеми их грехами и добродетелями», — стояло на одной из последних написанных ею в жизни страниц.

Унсет часто разговаривала с друзьями о смерти. Нильсу Коллетту Фогту она признавалась, что нередко мечтала умереть. В молодости она неоднократно думала о самоубийстве. Позже, когда на ее плечи легла ответственность за других и особенно после обращения в католичество, самоубийство как решение уже не рассматривалось, однако сама мысль продолжала занимать писательницу. В последнее же время она действительно ждала смерти. Но, как она признавалась еще одному другу, ждала со смешанными чувствами. Умереть быстро значило бы слишком легко отделаться. Нет, сказала она Петеру Эгге, который был почти на пятнадцать лет ее старше: