Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Немало сил и времени Сигрид Унсет уделяла и тому, чтобы литература заняла подобающее место в современном обществе. По ее инициативе Норвежское радио включило в ежедневную программу «Стихи дня». И никто в Союзе писателей уже не сомневался в том, что она — связующее и объединяющее звено. Иногда ей приходилось оказывать давление на других, она могла откровенно третировать некоторых своих собратьев по перу. Казалось непривычным, что она, кстати, нисколько не заботилась о том, чтобы очаровать своих коллег. Позже Унсет стала героиней многих карикатурных иллюстраций к истории норвежской литературы. Улаф Гульбранссон изображал ее в самых разных вариациях, но всегда, как правило, с кислой миной. Возможно, она и сама понимала, что за ней недаром закрепилось прозвище Сигрид Гордая, и мужчины часто обращались к ней в средневековой куртуазной манере, так же как и симпатизировавшие ей журналисты, называя ее «фру Сигрид» или «хозяйка Бьеркебека».

Далеко не всем нравились ее колкие язвительные реплики. Например, когда Оскар Бротен пожаловался, что Советский Союз не выплачивает ему гонорар, Сигрид Унсет сослалась на свой опыт общения с венгерскими издателями, которые предлагали выдать гонорар товарами, но почему-то не винными бочками:

— Издательство намеревалось расплатиться со мной лошадью, — сообщила председатель [634] Ringdal 1993, s. 167. .

С юмором она попыталась развеять иллюзии того же Бротена, когда он заметил, что русские все же с большим уважением относятся к авторам.

Председатель Союза писателей славилась также своим «многозначительным молчанием» [635] Ringdal 1993, s. 167. , хотя часто позволяла себе и вполне недвусмысленные высказывания по тому или иному поводу. После каждой встречи писателей о ней рассказывали все новые и новые анекдоты. Потом она с пониманием кивала и смеялась над некоторыми из них, а другие были далеко не лестными. Будучи председателем, она позволяла себе выказывать суверенное презрение к традициям и этикету, чем вызывала у некоторых немалое раздражение. Даже когда она пригласила писателей к себе домой в Бьеркебек, молва не стала к ней снисходительнее. Она сама сожалела о том, что, пригласив эту по большей части мужскую компанию «с женами, секретарями и т. п.», не обеспечила того уровня комфорта, которого ожидали ее коллеги: «Плохо то, что по такому случаю я не позаботилась об удобных стульях» [636] Brev til Gunvor Gausheim, 6.11.1938, NBO, 742. . Вместо благодарности за оказанное гостеприимство ей пришлось выслушивать придирчивые реплики о том, до чего же у нее жесткие лавки, да и обо всем прочем. Сама она, как всегда, восседала с гордой прямой осанкой и не нуждалась в стуле со спинкой, но ее столовая не производила впечатления места, где обычно собирается богема, хотя дорогие напитки лились рекой. На заседаниях царил порядок, даже если застолье накануне вечером затягивалось допоздна. «Мы трудились каждый день — с 10 до 18 с двухчасовым перерывом на обед, в крошечной комнатке, мгновенно наполнявшейся сигаретным дымом, потом все окна открывали, комната проветривалась, потом окна снова закрывали, и мы продолжали курить. Каждый вечер у нас было застолье. Так что к концу работы я устала и простудилась» [637] Brev til Gunvor Gausheim, 6.11.1938, NBO, 742. .

Ежегодный съезд скандинавских писателей, на этот раз проходивший в Осло, оказался под угрозой срыва, поскольку совпал с забастовкой служащих отелей. Писателям пришлось импровизировать: поездом они доехали до Лиллехаммера и остановились в доме у главы Союза писателей. Но досадное впечатление от забастовки померкло от другого потрясения, которое буквально сразило наповал участников съезда, когда они узнали, что накануне, в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года, по всей Германии прокатилась волна еврейских погромов — жилые дома, магазины и синагоги были сожжены, разорены и разрушены. Многих евреев убили, многих ранили и покалечили. Долгие годы систематической дискриминации и пропаганды ненависти увенчались акциями насилия, жестокости и террора. Эта ночь кромешного ада и позора вошла в историю под названием «Хрустальная ночь».

Раньше она слушала рассказы о личных впечатлениях Макса Ходанна, теперь она уже знала, что в Германии преследуют не просто отдельных личностей, но евреев в целом. Чем закончится этот организованный террор? Черная тень этого ужаса лежала на двухдневной встрече в Лиллехаммере, во время которой было решено укреплять скандинавское сотрудничество и запланированы общие вечера-чтения.