Джоди Пиколт - Второй взгляд

Забираю у Руби дробовик.

— Стой здесь, — говорю я, но, разумеется, она идет за мной.

Мы поднимаемся на крыльцо ледника и проскальзываем внутрь. Там темно, но через несколько мгновений глаза наши привыкают к сумраку. Чувствую, что в амбаре есть кто-то, кроме нас.

— Выходи! — кричу я смело, хотя на самом деле у меня трясутся поджилки.

Тишина.

— Я сказала, выходи!

Воображаю, что в темноте притаились грабители, убийцы, насильники. Но мне терять нечего, поэтому я поднимаю дробовик и стреляю в ближайшую глыбу льда. Она раскалывается на части, Руби визжит, и я слышу мужской голос:

— Черт!

Из своего укрытия выходит Серый Волк. Руки его подняты, как в кино. На лице застыло странное сочетание испуга и гордости.

— Что вы здесь делаете?

Руки мои трясутся мелкой дрожью. Руби преграждает путь к дверям.

— Не бойся, — поворачиваюсь я к ней. — Я его знаю.

— Вы его знаете?.. — Руби открывает рот от удивления.

Вполне вероятно, он пришел с целью что-нибудь украсть. А может, убить или изнасиловать меня. После встречи в лагере джипси ему ничего не стоило меня выследить. Но если он грабитель, кто мешал ему вломиться в дом, пока мы все были в Нью-Йорке? И зачем грабителю оставлять мне крошечные мокасины? Не сомневаюсь, это его рук дело.

Хотя ситуация, мягко говоря, странная, мне совершенно не хочется проявлять враждебность по отношению к этому человеку. Напротив, хочется доказать, что все обвинения, которые он возвел на меня тогда, на берегу озера, не имеют никаких оснований.

— Серый Волк, познакомьтесь, это Руби, Руби, позволь тебе представить Серого Волка, — произношу я тоном английской аристократки, которая знакомит гостей на балу.

Вопросительно смотрю на Серого Волка, ожидая разъяснений.

— Пойду позвоню профессору, — шепчет Руби.

Хватаю ее за локоть:

— Не надо.

Сжимаю ее руку, пытаюсь передать частицу доверия, которое испытываю к этому человеку.

Но Руби не зря живет в доме убежденного приверженца евгеники. Конечно, происхождение у нее достаточно темное, однако представитель индейского племени джипси стои́т значительно ниже уроженки Французской Канады.

— Миз Пайк… — лепечет она, шаря глазами по лицу Серого Волка. — Он… он…

— Думаю, он голоден, — подсказываю я. — Может, принесешь нам что-нибудь из кухни?

Руби проглатывает слова, вертевшиеся у нее на языке, кивает и бежит к дому. Когда мы остаемся одни, Серый Волк подходит ко мне ближе и проводит пальцем по повязке на моей руке.

— Вы повредили руку, — говорит он. — Попали в аварию?

Отвожу взгляд в сторону и качаю головой.

Он по-прежнему смотрит на повязку, явно расстроенный:

— Я принес вам кое-что, защищающее от всех опасностей. Но вижу, опоздал.

Он достает из кармана кожаный мешочек, затянутый длинным шнурком. От мешочка исходит легкий аромат лета и запах самого Серого Волка.

— Черный ясень, болиголов, желтый венерин башмачок, — поясняет он. — Хорошо и для вас, и для него, — добавляет он, глядя на мой живот.

Он подходит ко мне и вешает мешочек мне на шею. На мешочке бисером вышита черепаха. Прячу его под платье. Мне кажется, что он жжет кожу.

— Кизи нд’аиб нидали , — произносит Серый Волк.

— Что это значит?

— Я здесь был.

Смотрю в лицо Серого Волка и верю каждому его слову. Его глаза внушают доверие, хотя взгляд их непроницаем. Когда все краски мира исчезнут, останется только черный цвет, цвет его глаз.

— Как на вашем языке «спасибо»? — спрашиваю я.

— Влиуни .

— Влиуни , — повторяю я и прикасаюсь к черепахе, вышитой на мешочке. — Как вам удалось меня найти?

Вопрос заставляет Серого Волка улыбнуться.

— Кто же в Берлингтоне не знает, где живет ваш муж?

— Это вы оставили на крыльце маленькие мокасины?

— Да. Для ребенка.

Он прислоняется к балке, поддерживающей крышу. Его темные волосы рассыпаются по плечам.

— Вам не следовало сюда приходить, — замечаю я.

— Почему?

— Это не понравится моему мужу.

— Я пришел не к нему, Лия, — усмехается Серый Волк. — Я пришел к вам.

Пытаюсь придумать удачный ответ, но в этот момент краешком глаза замечаю Руби, которая вынесла на крыльцо дома поднос с лимонадом и булочками. Мы идем к дому, мешочек с сушеными травами болтается у меня под платьем. На всем свете только мы с Серым Волком знаем о его существовании. Любопытно, почему он вот уже два раза назвал меня Лией, хотя я представилась другим именем?

Социальная жизнь так называемых старых американцев задает тон во всем обществе. Они являются столпами общества, и правила, которые они устанавливают, определяют социальные отношения и правила, которым следуют все прочие.