Джоди Пиколт - Второй взгляд

«Ну и как вам это нравится?» — чуть было не сказала Шелби, но, взглянув на брата, прикусила язык. На лице Росса застыло хорошо знакомое ей выражение. Наверное, такое же лицо тысячу раз было и у нее самой, когда она смотрела вверх, на солнце, а потом на спящего сына, который уже столько пережил на своем коротком веку… Именно такое выражение она видела после неудавшейся попытки самоубийства Росса. Так смотрит человек, наткнувшийся на стену реальности и сознающий, что обойти эту стену ему не удастся никогда. Он влюбился в эту чудаковатую особу, и с этим уже ничего не поделаешь, подумала Шелби.

— Росс, ты не сможешь спасти всех на свете, — мягко заметила она.

Он отшатнулся, словно Шелби снова его ударила.

— Сумей я спасти только одного человека, этого было бы достаточно, — выдохнул он. — Но я не сумел.

Росс вскочил и бросился прочь — прочь из больницы, прочь от невыносимых воспоминаний.

Стоило дяде Россу выскочить за стеклянную дверь, как солнце проглотило его, будто огнедышащий дракон. Итан поднялся с пластмассового сиденья и пнул его ногой. Мама сидела рядом, закрыв лицо руками. Так она делала, когда они вместе смотрели «Пятницу, 13-е» и на экране кого-нибудь резали на куски.

— Что это дядя Росс распсиховался? — спросил Итан. — Если этой тетки, которую он ищет, нет в больнице, это же хорошо.

— Ты подслушивал! — с укором воскликнула мама, подняв голову.

— Я не подслушивал, а слышал. Я же не глухой, чтобы не слышать, что говорят в двух футах от меня.

Мама удрученно вздохнула. Итан знал: сейчас она мысленно занимается сложными математическими вычислениями. Складывает его физиологический возраст с его эмоциональным возрастом и делит на некий стандартный показатель детской наивности.

— Как-то раз он попытался спасти жизнь постороннему человеку и потерял близкого друга… девушку, которую любил, — произнесла она, сжав руку Итана. — Ты же знаешь, дядя Росс и девушка, на которой он собирался жениться, попали в автокатастрофу. Росс пострадал меньше всех. Он вытащил Эйми из машины и положил на обочине дороги. А водитель второй машины, той, что в них врезалась, потерял сознание и не мог выбраться сам. Дядя Росс оставил Эйми и бросился к нему на помощь.

— А когда он вернулся, она уже умерла, — выдохнул Итан.

Последний фрагмент головоломки занял свое место.

— Д-да. Как показалось дяде Россу, Эйми не получила тяжелых повреждений. Он надеялся, что ничего страшного не произойдет, если он оставит ее одну на несколько секунд. Но выяснилось, что у нее было сильное внутреннее кровотечение. Он отвез ее в больницу, однако доктора ничем не смогли ей помочь.

— Как и мне, — буркнул Итан.

Мама молча отвернулась.

Итан сел и принялся болтать ногами, сотрясая ряд скрепленных между собой пластмассовых сидений.

— Мама, а если бы дядя Росс остался рядом с Эйми, она бы выжила?

— Нет, дорогой.

— Он об этом знает?

— Полагаю, да.

Итан погрузился в задумчивость.

— Значит, ее смерть — не его вина.

Мама уставилась на него так, словно он был какой-то загадкой, которую ей никак не удавалось разгадать.

— Увы, это ничего не меняет, — тихо произнесла она.

Люси очень много спала. Иногда ей снилось, что она спит: она видела, как лежит в постели. Иногда ей снилось, что ее преследуют: она хочет бежать, но ноги отказываются подчиняться. Однажды ей приснилось, что ее хотел сожрать гигантский динозавр, однако она юркнула в дырку в одном из его зубов, свернулась калачиком и заснула.

Она по-прежнему кричала во сне, но ей не удавалось разжать губы, и крик оставался внутри.

Иногда в ее сон врывались голоса. Голос мамы, умолявший ее встать и немного поесть. Голос бабушки Руби, утверждавшей, что Люси отлично выглядит и на щеках у нее цветут розы. Голоса доносились откуда-то издалека. Люси будто упала в колодец, и теперь, лежа на дне, смотрела на солнце.

Иногда под ее опущенные веки проникали образы людей. Она видела лица матери, бабушки Руби и той женщины, что по-прежнему к ней приходила. Женщины, которая висела на дереве. Раньше она стояла у кровати Люси. А теперь часто садилась на краешек дивана — так близко к девочке, что у той начинали мерзнуть ноги.

Люси догадывалась: ей дают лекарства для того, чтобы женщина исчезла. Но с тех пор как она стала принимать таблетки, облик женщины представал еще более отчетливо: можно было различить и голубоватый оттенок кожи, и печаль, притаившуюся в уголках глаз, подобно обрывкам сна. Теперь в незнакомке не было ничего пугающего. На самом деле сейчас Люси понимала, каково это — стоять прямо перед людьми, которых любишь, притом что они не могут тебя видеть.