Питер Мэй - Локдаун

Макнил с опаской оглядел калитку.

– Предположим, я сумею перелезть через решетку, не оторвав себе яйца, но где гарантия, что смогу вылезти на той стороне?

– Потому что там ровно то же самое, – сказала доктор Кастелли. – Как две капли воды. Две ротонды. Викторианцы были ярыми приверженцами симметрии. – Она на мгновение умолкла. – Хотя, строго говоря, следует говорить об эдвардианцах. Потому что туннель открылся только через год после смерти королевы Виктории. Но спроектировали его и строили во время ее правления, так что можно спокойно назвать и викторианским.

Макнил посмотрел на нее со смесью восхищения и раздражения.

– Откуда вы все это знаете?

– Видите ли, когда я впервые приехала в Лондон, то изучала его, как все туристы. Гринвичский пешеходный туннель входит в обычный туристический маршрут.

– Надо полагать, вы знаете и его длину.

– Шестьдесят метров, – тут же выдала она. – Высотой он два семьдесят, а на стенах больше двухсот тысяч плиток. Спросите меня еще о чем-нибудь.

– Я бы попросил вас заткнуться, но не хочу быть невежливым.

Макнил взял фонарик и помог доктору Кастелли забраться на верхнюю перекладину калитки, идущую под зубцами. Чтобы перебраться через зубцы и встать на перекладину с другой стороны, доктору пришлось задрать твидовую юбку, обнажив мускулистые, но изящные ноги.

– Не подсматривать, – сказала она.

Она благополучно перебралась на ту сторону, и Макнил передал ей фонарь через прутья решетки. Он подтянулся, легко перебросил себя через зубцы, спрыгнул рядом с ней и забрал фонарь. Белая, покрытая кафелем стена вела вправо, к двери лифта, молчаливо темнеющего в стеклянной шахте. Слева поднималась в черноту стальная спиральная лестница. Луч фонаря едва проникал сквозь плотный промозглый воздух, влага висела в нем словно дымная пелена.

На пути вниз их поприветствовал запах сырой земли и ржавчины. Лестница закручивалась по внешней стороне шахты лифта. Спуск показался очень долгим. Чем ниже, тем холоднее становился воздух, дыхание вырывалось изо рта белыми облачками. И наконец, у подножия лестницы они свернули в туннель, укрепленный под руслом реки огромными изогнутыми пластинами из кованой стали. Туннель тянулся в кромешную тьму, Макнила и доктора Кастелли окружал арочный, покрытый кафелем проход, а над головами бежала ржавая труба с силовыми кабелями для освещения, которое уже давным-давно не работало.

Туннель слегка понижался, следуя под речным руслом. С крыши сочилась вода, собираясь в лужицы на бетонном полу. Шаги и дыхание отдавались эхом и возвращались обратно как призраки тех, кто ходил по туннелю прежде. Холод пробирал до костей, а клаустрофобия стала почти непереносимой.

– Господи, – прошептала доктор Кастелли, – а с экскурсией все выглядело по-другому.

Макнил почти не слышал ее слова. В этой темноте и холоде, под текущей над ними рекой, его почему-то все больше охватывали разочарование и злость. Все вышло из-под контроля. Он больше не занимается расследованием, а просто плывет по течению за потоком событий, которые не мог предвидеть, с которыми не мог совладать. А вместе с разочарованием и злостью он ощутил необходимость ускорить ход событий. И перешел на бег.

– Что вы делаете? – окликнула его доктор Кастелли со спины.

– Нет времени на прогулки, – бросил он через плечо. – Если вы за мной не успеваете, вам лучше вернуться.

– Самостоятельно мне ни за что не выбраться, – крикнула она, и Макнил услышал топот практичной обуви по бетону, когда доктор Кастелли пустилась вдогонку. Фонарь остался у Макнила, и это, видимо, придало ей решимости.

Добежав до лифтовой шахты на другом конце туннеля, Макнил уже тяжело дышал. Доктор Кастелли сильно отстала, но он слышал ее бег в темноте и не мог бросить. И вот ее лицо попало в луч фонаря, красное и потное, а в пронзительных угольно-черных глазах читалось что-то похожее на полное изнеможение.

– Вы же не хотите от меня избавиться? – выдохнула она и согнулась, положив руки на колени.

– Это было бы свинством с моей стороны, верно? Пошли.

И Макнил начал подъем. Доктор Кастелли простонала, но выпрямилась и набрала в легкие воздуха, чтобы устало последовать за ним.

Когда они приблизились к выходу, сквозь калитку во тьму проник свет уличных фонарей по периметру парка Айленд-Гарденс. Макнил осторожно подошел к решетке и выглянул в парк. Шагах в двадцати, на другой стороне лужайки, горел свет в кафе «Айленд-Гарденс», крохотном кирпичном здании рядом с оградой. Летом завсегдатаи сидели на террасе и потягивали кофе и холодные напитки, глядя на Темзу и Старый королевский военно-морской колледж в Гринвиче, на другом берегу реки. Теперь терраса пустовала, а в окне Макнил увидел силуэт мужчины, развалившегося в кресле. В темноте мерцал голубой огонек телевизора.