Питер Мэй - Локдаун

«Зато все остальное у меня, мистер Макнил. Кости, голова, костный мозг, все образцы и анализы. А без этого у вас нет ничего».

Макнил уставился в экран. Если Блюм не врет, то это правда. У них ничего нет. Без тела даже нет убийства. Невозможно ничего доказать. А все улики получены нелегально.

– Вот самодовольная гнида! – пробормотала экрану доктор Кастелли.

«В чем дело, мистер Макнил? Язык проглотили?»

Макнил посмотрел на кошку, наблюдающую за ними из дальнего угла. Был бы он лицом к лицу с Блюмом, то запихнул бы ему эти слова обратно в глотку. Но перед клавиатурой он спасовал.

«Ах да, вот еще что. Том тоже у меня. И Эми. Так что, пожалуй, мы можем обменяться».

«Чем?»

«Вы отдаете все остальные улики, какие там у вас есть, в обмен на свою подружку».

– Не верьте ни единому слову этого лживого говнюка, – предупредила доктор Кастелли.

Макнил задумался на пару секунд, прежде чем набрать ответ.

«Где и когда?»

«У Лондонского глаза. И лучше поторопитесь, мистер Макнил. Уже шестой час, нужно покончить с этим делом до конца комендантского часа, когда вы станете просто частным лицом».

Лондонский глаз – это колесо обозрения для взрослых на южном берегу Темзы. Оно возвышается на сто тридцать пять метров, как колесо гигантского велосипеда, состоит из семнадцати тысяч тонн стали и кабелей и было построено в эпоху оптимизма, в честь наступления нового тысячелетия. На нем вращается больше тридцати стеклянных кабинок. С высоты открывается бесподобный вид на Лондон, который ничто не загораживает. До объявления чрезвычайной ситуации пятнадцать тысяч туристов ежедневно выстраивались в очереди к кабинкам. Но с появлением гриппа колесо стало тихим и неподвижным, постоянно напоминая жителям Лондона, что все изменилось. Возможно, навсегда.

Пинки сидел в деревянной будке, посреди битого стекла, и рассматривал панель управления с зелеными и красными огоньками. Все оказалось довольно просто. Никакой мистики. Дети часто мечтают оказаться в подобном месте, получить такое могущество одним движением пальцев. Нажать на кнопку и запустить колесо, нажать на другую – и остановить. Вот эта кнопка открывает дверцу, а эта запирает, каждая кабинка контролируется индивидуально.

Он посмотрел на посадочную площадку, там в стеклянной кабинке были заперты Том и Эми. Пинки заставил Тома внести ее и усадить на овальную скамейку в центре. Теперь это была тюрьма без решеток. Только стекло. Можно ли придумать худшую тюрьму, чем та, из которой видно все вокруг? Из которой всегда видна свобода, постоянно напоминая о ее отсутствии?

Пинки знал, что не выжил бы в тюрьме. Конечно, ему и не предъявляли обвинений. Он убил человека, защищая мать, и в любом случае был слишком юн, чтобы отвечать за свои действия перед законом. Но позже, когда он начал заниматься этим ради удовольствия и ради денег, Пинки знал, что если его когда-нибудь схватят, он покончит с собой. Никогда не позволит запереть себя в замкнутом пространстве на многие дни, недели и годы, как в чулане под лестницей. Его раздавит невозможность вдохнуть свободно.

Сейчас он чувствовал себя уже довольно паршиво. На полу под ногами собиралась жидкость. Мышцы сковывало, и они переставали действовать. Он знал, что экран компьютера отбрасывает на лицо свет, и если повернуть голову направо, можно увидеть отражение в окне, выходящем на ныне отсутствующую очередь. Но Пинки не хотел знать, во что превратился. Хотел запомнить себя таким, каким видел последний раз в зеркале. Конечно, он никогда не был красавцем и не питал иллюзий на этот счет, но обладал четкими и правильными чертами. Своего нынешнего вида он не вынес бы.

Клокотание в груди усилилось. Стало труднее дышать. Где же мистер Смит? Он давно уже должен был приехать, как они договорились, обменявшись сообщениями с телефона мертвого солдата. Пинки выглянул в окно. На другом берегу реки пронзали черное небо подсвеченные башни и шпили Вестминстера, отражаясь в медленном тягучем потоке черной реки. Пинки обернулся на звук слева и наконец-то увидел мистера Смита – тот стоял в дверном проеме, уставившись на Пинки с открытым ртом и широко открытыми от ужаса глазами. Так Пинки снова напомнили, как он выглядит.

– Кто… Кто ты такой? – неуверенно спросил мистер Смит.

Пинки изо всех сил постарался выговорить свое имя остатками рта.

– Шшфффф… Финки, – сказал он.

Мистер Смит изумленно вытаращился на него.