Диана Шмелева - Ошибка разбойника

«Сеньор, она хорошая девушка. Так любит племянников, особенно старшего, мальчишку десяти лет. Говорят, всегда с ним возилась, дарит подарки, платит учителю».

«Интересно…» – протянул дон Стефано и приказал одному из своих людей съездить в селение, откуда Кончита родом, и разузнать о ней там.

Добытые сведения стоили уплаченных за них денег. Главарь разбойников как смог скоро вызвал Кончиту в известную им обоим комнату в мастерской, и разговор начал мягко:

«Милочка, не мне, конечно, беспокоиться, что герцогине служит обманщица, но как ловко же тебе удалось скрыть незаконного ребёнка! Не спорь, я знаю, кем тебе приходится твой как бы племянник».

«Сеньор…» – женщина задрожала. – «Поверьте, я ничего дурного не делаю своей госпоже, разве есть ей какой-то убыток от моего мальчика?».

Дон Стефано ухмыльнулся:

«Убытка-то нет, но герцогиня, тем более герцог, не говоря уж о вашей экономке, наверняка заботятся о высокой нравственности среди слуг и не потерпят, чтобы строгие правила были нарушены без хозяйского ведома и одобрения».

«Знаю, сеньор…» – по щекам Кончиты катились слёзы. «Клянусь, я была в этом не виновата! Наш молодой сеньор встретил меня возле речки, я одна полоскала бельё и нисколько не завлекала его, даже осмелилась оттолкнуть, а он рассердился, взял меня силой…» – бедная женщина перевела дыхание, а дон Стефано успел рассудить: «Юный болван не позаботился о мерах предосторожности, и вот, пожалуйста – бастард дворянина».

Кончита, не заметив задумчивости кабальеро, горько продолжила:

«Потом он отдал меня лакеям…». На это слушавший её дворянин про себя лениво отметил: «Другое дело. Наверное, мальчишка всё-таки сообразил, что нечего благородной крови делать среди простонародья, а то чернь потом слишком много о себе думает».

Осмелившись поднять на дона Стефано глаза, камеристка заговорила с неожиданной твёрдостью:

«Я не знаю, кто отец моего мальчика, не хочу вовсе знать этого мерзавца, я чуть не умерла и когда это случилось, и когда я рожала, но я всё равно люблю его и всё сделаю ради него».

«И твоя сестра прикрыла тебя?».

«Да, дон Стефано. Меня все жалели, все знали о проделках нашего молодого сеньора, я не первой была, наверное, и не последней. Сестра как раз замуж вышла, и священник в книгу моё дитя записал, как её, а старый сеньор, он не злой человек, разрешил мне уйти в город».

Дальнейшие подробности были излишни. Дон Стефано жестом оборвал начало рассказа Кончиты, как она попала в услужение герцогу и накопила на переезд в Сегилью сестры, и так же мягко сказал ей:

«Тронут. Вот, возьми» – протянул ей золотой.

Камеристка благодарно улыбнулась, а кабальеро, не меняя благодушного тона, продолжил:

«Твой сын сможет многое получить стараниями своей матери», – взгляд Кончиты наполнился обожанием, но дон Стефано не верил в долгую благодарность: «Конечно, ты не будешь спорить, что за неблагоразумие своей матери ему тоже придётся ответить».

До сознания молодой женщины не сразу дошёл смысл слов спокойно глядевшего ей в лицо и негромко говорившего кабальеро, но, осознав, какая бездна таится в глубине его полуприкрытых веками глаз, служанка герцогини похолодела, затем её бросило в жар, она упала на колени перед доном Стефано и обняла его ноги:

«Клянусь, сеньор, я буду делать всё, что прикажете!».

«Встань», – брезгливо произнёс кабальеро. «Пока я доволен тобой. Я щедр с теми, кем я доволен, но… вижу, мне не нужно объяснять тебе, что случается с теми, кем я не доволен».

Кончита вскочила и стала быстро кивать, рассердив сеньора:

«Хватит изображать китайского болванчика! Пошла прочь!», – женщине того было и нужно.

***

Дон Стефано встретился с камеристкой через два дня, когда она смогла разговаривать с ним без дрожи, и стал расспрашивать о знатных сегильских семьях. Здесь Кончита приятно удивила его – женщина оказалась наблюдательной и умеющей разговорить собеседника, держа сама язык за зубами. Если сведений ей не хватало, она сразу же объясняла сеньору, как и когда сможет узнать всё, что ему интересно. Прислугу дам и господ, составляющих высший свет города, камеристка знала отлично и пользовалась в своём кругу уважением. Ценность Кончиты в глазах разбойника стала весьма высока, и он одновременно поощрял деньгами её стремление угодить, и следил, чтобы служанка герцогини не перестала бояться его. Контролировать женщину надёжнее всего дон Стефано считал через постель, тем более что Кончита была недурна, и с этой целью исполнил данное герцогине шуточное обещание проверить схожесть служанки и госпожи. Камеристка не посмела перечить и исполняла всё, что сеньору приходило в голову потребовать от неё на свиданиях. Вызванные страхом старания и заискивающий взгляд портили дону Стефано удовольствие от обладания молодой хорошо сложенной женщиной, однако он иногда требовал от Кончиты отдаваться ему, убеждаясь каждый раз – по-прежнему внушает ей нужный ужас, и камеристка даже помыслить не смеет избавиться от его власти над ней.