Диана Шмелева - Ошибка разбойника

Получив в своё распоряжение служанку доньи Марии, разбойник смог подробнее выяснить подноготную сегильской знати. Многие открытия его поразили. Измены с виду добронравных сеньор, ссоры между супругами, рукоприкладство, не говоря уж о мотовстве, долгах и обмане с приданым, затронули высший свет гораздо сильнее, чем дон Стефано предполагал. Число и вправду порядочных семей оказалось не так велико, а девиц на выданье среди них – ещё меньше. По своему обыкновению составив таблицу, расписав семейные связи и достоверность объявленного приданого, вычеркнув дурнушек и учтя воспитание, сеньор дель Соль выявил всего четырёх подходящих ему сеньорит. Затем он задумался о том, какое приданое будет для него наилучшим. Богатой невестой считалась девица, за которой давали не меньше двадцати тысяч дукатов, но стоит ли гнаться за большими деньгами, которыми жена вздумает попрекать, требуя новых нарядов и драгоценностей? Конечно, дон Стефано не сомневался в своих способностях приструнить благоверную, однако такая необходимость его удручала. Далее – знатность. Родство с графской, а то и герцогской семьёй может оказаться головной болью куда в большей степени, чем полезной для получения должности. Итогом размышлений кабальеро стал круг, которым он обвёл всего лишь одно имя – сеньорита Лусия Альмейда, единственная дочь коменданта крепости Сегильи полковника дона Бернардо Альмейды.

***

Полковника нельзя было назвать выдающимся человеком, но он добросовестно относился к своим обязанностям и имел большой опыт. Младший сын почтенного кабальеро, выходец из соседней провинции, дон Бернардо всю жизнь тянул лямку военной службы. В карьере его не было ни быстрых взлётов, ни провалов, но год за годом командуя вверенными ему подразделениями, старательно изучая военную науку, в первую очередь артиллерию, офицер достиг должности, которая сделала бы честь и титулованному дворянину. За глаза полковника называли: «честный служака», что, при некоторой фамильярности, свидетельствовало о заслуженном уважении горожан.

Семья коменданта по праву слыла в Сегилье образцом супружеской верности и достойного воспитания детей. Молодой сеньор Альмейда, уже офицер, служил где-то на севере, а на добром имени дочери дона Бернардо, не особенно красивой, но и не дурной собой двадцатидвухлетней девицы, не было ни единого пятнышка.

Сеньорита Лусия Альмейда, рассудительная, с прекрасными манерами дворянка, привлекала столь же благоразумных поклонников, однако то ли кабальеро находили невест с приданым больше объявленных отцом девушки двенадцати тысяч дукатов, то ли сама сеньорита не торопилась с выбором и никому не подавала надежд, но о сделанных ей предложениях руки и сердца дон Стефано не разузнал – должно быть, их не случилось. Возраст девушки был самый подходящий – рано в Сегилье торопились выдавать бойких девиц, родители которых спешили возложить на супруга заботу о поведении дочки, бесприданниц – едва подвернётся подходящая партия, или, напротив, богачек, боясь, что охотники за деньгами склонят невесту к побегу. Старыми девами незамужних дворянок называли примерно с двадцати пяти лет.

Решив, что подыскал будущую супругу и пора заняться ухаживанием, заодно сворачивая разбой, дон Стефано полюбовался на листок с записями о достоинствах сеньориты Альмейда и задумался, какие у неё есть недостатки. В голову не пришло ничего стоящего упоминания, кабальеро представил себе облик и манеры намеченной девицы, но тут его ждал подвох – мысли о благовоспитанной дочери почтенного коменданта вызвали неодолимый приступ зевоты.

Обескураженный собственным откликом на выбранную во всех отношениях удачную партию, дон Стефано со злостью сжёг оставшиеся черновики. Нужно взять себя в руки. Брак не развлечение, знатному кабальеро нужны законные дети, почтенный дом, добрая слава семьи, и… Размышления вновь оказались прерваны окаянной зевотой.

В пасмурном расположении духа уважаемый сеньор дель Соль решил прогуляться по улице, на которую выходили окна и балкон служебной квартиры коменданта, занимавшей целый этаж солидного дома с внутренним двориком, предназначенного для офицеров гарнизона, не имевших в Сегилье собственного жилья. Ещё из-за угла кабальеро услышал звуки серенады и поморщился – этот вид ухаживания казался ему нелепым, и мысль о том, что придётся драть горло, доказывая девице серьёзность своих намерений, сильно раздражала дона Стефано. Он размышлял, не обойтись ли нанятыми музыкантами, как обычно поступали тайные воздыхатели, придумывал благопристойное объяснение такому поступку, прикидывал, кто из степенных поклонников дочери коменданта сегодня старательно перебирает струны гитары и с глупым видом выводит рулады, но, подойдя ближе, узрел дона Альфонсо Альвареса, дурным голосом распевавшего: