Найо Марш - Убийство под аккомпанемент

Вернувшись в кабинет, Аллейн закрыл окно, огляделся в последний раз, собрал саквояж Фокса и, вынеся его на площадку, закрыл и опечатал дверь. На площадке Маркса сменил другой полицейский в штатском.

— Привет, Джимсон, — сказал Аллейн. — Только что пришли?

— Да, сэр. Заступил на смену.

— Кого-нибудь из слуг видели?

— Горничная только что поднялась наверх, мистер Аллейн. Мистер Фокс оставил распоряжение не пускать обслугу сюда на этаж, поэтому я отослал ее вниз. Она, кажется, была очень недовольна.

— Естественно, — сказал Аллейн. — Хорошо. Держитесь как можно тактичнее, сами понимаете, но ничего не упустите.

— Есть, сэр.

Перейдя площадку, он толкнул двери бального зала, где Томпсон и Бейли как раз собирались уходить. Аллейн осмотрел ряд стульев вокруг рояля и лист писчей бумаги, который нашел Бейли. На нем была карандашом написана программа выступления оркестра на прошлый вечер. Бейли указал на тонкий слой пыли на крышке рояля и объяснил Аллейну, где были найдены отчетливые следы револьвера, французского зонта и зонтов попроще. Бейли с Томпсоном сочли довольно странным, что столько пыли успело осесть после того, как эти предметы забрали. Не так уж и странно, предположил Аллейн, учитывая, что лорд Пастерн, по собственному его заявлению, выстрелил в бальном зале холостым патроном, а это, вероятно, стрясло уйму пыли с очаровательной, но вычурной лепнины на потолке.

— Это для нас большая удача, — пробормотал он. — Чьи отпечатки вокруг следов деталей французского зонта? Не говорите, — устало добавил он, — его светлости?

— Вот именно, — ответили хором Бейли и Томпсон. — Его светлости и Морри.

Аллейн попрощался с ними, а после опечатал и бальный зал тоже.

Вернувшись в гостиную, он забрал шкатулку для рукоделия леди Пастерн, задумался, не запереть ли и эту комнату тоже, но решил, что лучше не надо. Потом, оставив свою поклажу под присмотром полицейского на площадке, он спустился на нижний этаж. Было шесть утра.

В столовой уже накрыли к завтраку. Вазу с белыми гвоздиками, как он заметил, переставили на буфет. Когда он остановился перед портретом какого-то былого Сеттиньера, несколько похожего на лорда Пастерна, то услышал за дверью для слуг приглушенные голоса. Слуги, наверное, перекусывают. Толкнув незапертую дверь, он очутился в служебном коридорчике, дверь в дальнем конце которого вела, по всей очевидности, в холл слуг. Оттуда явственно доносился лучший из утренних запахов — запах свежесваренного кофе. Он уже собирался двинуться вперед, когда голос, громкий, решительный и заметно встревоженный, произнес очень медленно.

— Parlez, Monsieur, je vous en prie, plus lentement, et peut etre je vous er er… comprendari… Нет, черт меня побери, je vous pouverai… [31] Говорите, мсье, просил я вас медленнее и чуточку… я вас… понимать… нет, я вас прошу… (фр.)

Толкнув дверь, Аллейн обнаружил мистера Фокса, уютно устроившегося с чашкой дымящегося кофе в окружении Спенса и стайки очень внимательных дам, перед ними восседала смуглая внушительная личность при полных регалиях шеф-повара.

Повисла краткая тишина, пока Аллейн созерцал эту сцену, и после крошечной заминки Фокс встал.

— Возможно, вы выпьете чашку кофе, мистер Аллейн, — предложил он и, и обращаясь к повару, тщательно выговаривая, добавил: — C’est Monsieur… э… le chef… Inspecteur Аллейн, monsieur. [32] Это мсье… э… начальник… инспектор Аллейн, мсье (фр.). Мистер Аллейн, это экономка мисс Паркер и мадемуазель Гортанз. А девушки — Мэри и Миртл. Это мистер Спенс, а это мсье Дюпон, а юный малый вон там — Уильям. Вот, — заключил Фокс, сияя всей честной компании, — вот это я называю уютной компанией!

Аллейн опустился на стул, который пододвинул ему Уильям, и в упор уставился на подчиненного. Фокс ответил добродушной улыбкой.

— Я как раз собирался уходить, сэр, — сказал он, — когда случайно наткнулся на мистера Спенса. Я знал, что вам захочется сообщить этим милым людям о наших маленьких затруднениях, и вот я тут.

— Подумать только, — пробормотал Аллейн.

Методы Фокса по ту сторону обитой зеленой бязью двери славились по всему Ярду. Но сейчас Аллейн впервые видел их в действии и внезапно сообразил, что тонкий флер экзотичности уже стерся, и уничтожило его как раз его собственное появление. Атмосфера праздника сменилась чопорным холодком. Спенс встал, горничные неловко ерзали на краешках стульев. Фокс основательно тут потрудился, но, очевидно, будучи в невинности своей снобом, очень уж расхваливал начальника, и теперь все обращались к нему с почтительным «сэр».