Найо Марш: Игра в убийство

Найджел Басгейт, выражаясь языком его собственной колонки светской хроники, был «определенно заинтригован» предстоящим уик-эндом во Фрэнтоке. В свои двадцать пять он давно перерос дурацкий юношеский энтузиазм. Он просто ехал во Фрэнток и чувствовал себя в отличной форме. Да, они здорово умеют это устраивать! Он откинулся на сиденье в вагоне первого класса и улыбнулся кузену, сидевшему напротив. Эксцентричный малый, старина Чарлз! Его лицо напоминало продолговатую темную маску, надежно скрывавшую мысли и чувства. «Симпатичный парень, женщины его обожают, — размышлял Найджел, задумчиво покачивая головой, — все еще заигрывают с ним и на что-то надеются, хотя ему уже… сорок шесть или сорок семь».

Чарлз Рэнкин ответил на задумчивый взгляд младшего кузена кривой улыбкой фавна.

— Теперь недолго, — заметил он. — Следующая станция — наша. Слева уже показался Фрэнток.

Найджел увидел за лоскутными полями и маленькими пригорками мирно спящий зимний лес, сквозь который проступало тепло старых кирпичных стен.

— Вот и дом, — сказал Рэнкин.

— Кто же там будет? — не в первый раз спросил Найджел.

Он много слышал о «восхитительных и оригинальных» приемах сэра Хьюберта Хэндсли от коллеги-журналиста, который вернулся с одного из них в полном восторге. Чарлз Рэнкин, завсегдатай Фрэнтока, отказался от многих заманчивых предложений ради этих непритязательных уик-эндов. А теперь, после обеда, который Чарлз дал у себя на квартире, сам Найджел Должен войти в число принятых в этом обществе.

— Так кто же там будет? — снова спросил он.

— Полагаю, что обычная толпа, — ответил Рэнкин, — плюс еще доктор Фома Токарев, появившийся среди знакомых Хэндсли со времени его работы в посольстве в Петрограде. Конечно, будут Уайлды — они, должно быть, едут этим же поездом. Артур Уайлд — археолог. Марджори Уайлд… на мой взгляд, довольно привлекательная особа. И, видимо, будет Анджела Норт. Ты с ней знаком?

— Племянница сэра Хьюберта, не так ли? Ну да, она же тогда обедала с ним вместе у тебя.

— Да, верно. Насколько я помню, ты остался очень доволен.

— А мисс Грант будет? — спросил Найджел.

Чарлз Рэнкин встал и надел пальто.

— Розамунда? — переспросил он. — Да, будет. «Какой ужасно невыразительный голос у старины Чарлза», — подумал Найджел, когда поезд подкатил к маленькой станции и остановился, устало выдохнув пар. После духоты поезда снаружи приятно повеяло морозным воздухом. Кузены сошли с платформы на сельскую дорогу, где обнаружили группу из трех закутанных пассажиров, громко болтающих, в то время как шофер укладывал их чемоданы в багажник «бентли».

— Привет, Рэнкин, — сказал худощавый мужчина в очках. — Я так и думал, что мы едем одним поездом.

— Я вас искал на Паддингтонском вокзале, — отозвался Рэнкин. — Позвольте представить вам моего кузена: Найджел Басгейт… Миссис Уайлд… Мистер Уайлд. Розамунда, вы ведь уже знакомы?

Найджел отвесил поклон Розамунде Грант, высокой смуглой брюнетке, чью странную, экзотическую красоту трудно было бы позабыть. Что касается достопочтенной миссис Уайлд, то он сумел разглядеть лишь пару очень ярких голубых глаз и самый кончик носа. Она бросила на него быстрый оценивающий взгляд, и из-под огромного мехового воротника послышался ее довольно пронзительный, «светский» голос:

— Как поживаете? Вы родственник Чарлза? Весьма прискорбно для вас. Чарлз, вам придется пройтись пешком. Я терпеть не могу давки даже в течение нескольких минут.

— Вы можете сесть мне на колени, — непринужденно сказал Рэнкин.

Найджел, взглянув на кузена, заметил у него в глазах присущие ему самоуверенность и дерзость. При этом Чарлз пристально смотрел не на миссис Уайлд, а на Розамунду Грант, будто желая сказать ей: «Я собой доволен, а на ваше мнение мне плевать».

Она впервые заговорила, и ее глубокий голос резко контрастировал с подчеркнутым дискантом миссис Уайлд:

— Сюда мчится Анджела на своем огнедышащем драконе, так что места хватит всем.

— Какое разочарование! — воскликнул Рэнкин. — Марджори, мы проиграли.

— Ничто не заставит меня ехать в этом адском экипаже с Анджелой, — твердо заявил Артур Уайлд.

— И меня тоже, — согласился Рэнкин. — Знаменитые археологи и выдающиеся повествователи не должны играть со смертью. Давайте останемся на своих местах.